Обитель душ 2. Эфемерность величия
Шрифт:
— Чего ты ждешь, гарпия? — холодно спросила Зарина, сверля ее взглядом поверх кулака. — Может, вся твоя забота была фальшивой?
— Нет, я... — Ланиэль тряхнула гривой волос и болезненно прикусила губу.
Рука гарпии над кулаком Зарины дрожала.
— Я... — Гарпия, всхлипнув, резко отдернула руку и отступила от девочки. — Я не могу!
Секунды три Зарина мрачно взирала на Ланиэль, не опуская руку, а потом медленно разжала кулак. На ладони ничего не было.
— Нет камня Душ, — процедила сквозь зубы Зарина. Из глаз гарпии брызнули слезы. — Вот значит как. — Девочка пробежала мимо Ланиэль и устремилась
Каменные стены сливались воедино. Зарина ускоряла бег, спеша покинуть дьявольский грот. Ее преследовал голос Ланиэль, зовущий ее по имени, но девочке было все равно. Она желала избавиться от давящих стен замка, выскочить на воздух, броситься со скал, прыгнуть в море — неважно, лишь бы на нее больше ничего не давило.
Зарина вихрем проскочила негостеприимное ледяное пространство тронного зала и, толкнув двустворчатую дверь, выбежала в коридор. Ей предстояло проделать тот же путь, но теперь в обратном направлении и со скоростью, намного превышающей ее обычный потенциал. За спиной отчетливо слышался топот. Организовали-таки погоню. Чтоб их всех переклинило!
Девочка проскочила знакомую картину с олененком. Из спины малыша все еще торчало копье. Бросив взгляд через плечо, Зарина узрела нехилый такой «хвост» из толпы темно-синих мундиров. Воинство Весов оперативно подключилась к новому увеселительному преследованию, и, судя по их страждущим лицам, они от души наслаждались происходящим. Видимо, перечень развлечений у стражников был строго ограничен.
— Схватить ее! — пробасил ближайший стражник — здоровый бородатый мужик, на котором мундир едва не лопался. Рядом с ним бежал молоденький стражник — может, лишь на пару лет старше самой Зарины, — пятьдесят процентов кожи лица которого украшали юношеские прыщи.
— Поймать ее мягко! — донесся издалека приказ капитана Ротшильда.
— Это как? — озадачился главный стражник.
— Не калечить девочку! — в этот раз голос принадлежал генералу Морелю, а уж онто знал, как отдавать четкие приказы.
— Шуты гороховые. — Зарина закатила глаза, и это стало ошибкой, так как она не разглядела на повороте скомканный в кучу край ковра и, запнувшись об него, кубарем прокатилась пару метров.
К тому времени, как она успела очухаться, над ней уже возвышались преследователи.
Стражник-бородач, стоящий во главе толпы, протянул Зарине руку.
— Идемте с нами.
— Сию минуту. — Зарина выдала очаровательную улыбочку.
— Правда? — это спросил молоденький стражник. Он с любопытством разглядывал девочку с ног до головы, ни капельки не смущаясь, был сильно расслаблен и вообще вел себя крайне непрофессионально.
Зарина одарила молоденького стражника стервозным взглядом:
— Ага, щас!
Солнце весело плескалось в городском фонтанчике на главной площади Наркисса. Отражаясь от водной глади, лучи прыгали по каменной мостовой, ныряли в арочные окна домов, расположенных близко друг к другу, и задумчиво замирали на многочисленных вывесках городских магазинчиков.
День в Наркиссе был в самом разгаре. Рынок на главной площади бурлил жизнью, как огромный муравейник. Люди сновали туда-сюда, приценивались, ругались на повышенную стоимость отдельных товаров, вожделенно сглатывали, разглядывая то, что было им явно не по карману, и просто прогуливались вдоль наружных прилавков, лениво позевывая и почесываясь.
Рядом с лавкой игрушек сновал хозяин соседней лавки, зорко следя за контингентом покупателей. Время от времени он одобрительно хмыкал, поглядывая на собственную витрину со сладостями, располагающимися в какой-то только ему ведомой последовательности. С другой стороны от лавки со сладостями примостился магазинчик ваз. Продавец — пухлый мужчина с лоснящейся кожей — сосредоточенно протирал тряпкой бок большущей вазы, инструктированной полудрагоценными камнями. Почти весь его товар находился на наружных открытых витринах и полках, чтобы солнце выгодно сверкало на блестящей поверхности ваз, а покупателям, привлеченным этим блеском, было легче разглядывать будущие покупки.
Прямо напротив рядка упомянутых лавок располагался один из скульптурных фонтанов, украшающих площадь на всем ее протяжении. На ступеньке примостились детишки — от восьми до двенадцати лет. На них попадали капли от струй фонтана, отчего они морщились, но насиженного места не покидали. Их маленькие мордашки были прикованы к волшебным лавкам.
— Карамельки, сладкие пирожки, инжирное варенье, — мечтательно проговорил мальчонка в коротких штанишках.
— Вафельки с начинкой, шоколадные фигурки. — Девочка рядом с ним проглотила слюну.
— Деревянные воины, лошадки с настоящими телегами и отдельными сбруями! — Мальчишка с краю шумно втянул носом воздух. — Хочу!
Тут все заговорили разом.
— Мармеладные змейки!
— Куколки!
— Сладкие трубочки!
— Меховые ежики!
— Торты!
— Корзинчатые пирожные!
— Сахарные палочки!
— Ваза, инструктированная золотыми узорами с гравировкой.
Мальчишка, грезящий о карамельках, удивленно воззрился на свою соседку. Девочка, почувствовав взгляд, повернулась к нему, одновременно опуская руку с зажатым в ней конусовидным предметом со стекляшкой непонятного назначения, через которую она следила за лавочниками.
— А точнее, вишневый пудинг с кусочками ягодок, — лучезарно улыбнулась девочка, вскакивая со ступеньки и быстро топая прочь от шумной толпы ребятни.
Прижавшись к стене лавки на противоположной стороне улицы, девочка вновь поднесла к глазу конусовидный предмет, стекляшка которого позволяла увидеть находящиеся вдали объекты.
— Тьфу, святая каракатица, да он мошенник, — пробурчала она, наблюдая, как продавец ваз смачно сплевывает в сторону и любовно поглаживает бока своих товаров. — Там же подделка на подделке. Такое и выставлять-то на люди непристойно.
Возмущающуюся девочку звали Имбер. Ей совсем недавно исполнилось девять лет, и на день рождения самой себе она преподнесла воистину ценный подарок — королевскую печать с лазуритом. Нелегко ей достался этот подарочек, но девочка с честью выдержала трудности — как только стража расслабилась, она сразу хвать! — и была такова. Да, Имбер эту самую печать просто-напросто украла, но сама девочка вины за собой не чувствовала, предпочитая жить по собственной логике, а именно: вещь плохо лежит — вещь никому не нужна — вещь все еще лежит — вещь сто процентов никому не нужна — никто не смотрит — вещь всем без надобности — вещь можно взять себе. Вот и вся логика. Проще некуда.