Облаченные в тени
Шрифт:
— Вы ни разу в жизни не видели трупов?
— Нет, почему же… Знаете, Феофан Анастасьевич, пока я беру свои слова обратно, ну, на счет призраков. И я не хочу увидеть их. А ведь они могут все еще находиться в соседней комнате, верно?
— Если бы они хотели нас убить, то давно сделали бы это, — заметил Феофан Анастасьевич, — если вы не горите желанием посмотреть на Бочкина, то не ходите. Дайте-ка мне ваше оружие.
— А что, у следователя нет табельного… И вообще, зачем вам мой пистолет?
— Буду отстреливаться от призраков, — усмехнулся
Трупной вынул из кобуры револьвер и вложил его в протянутую ладонь Феофана Анастасьевича:
— Я буду прикрывать вас со спины!
— Только не улетайте за дверь, как в прошлый раз!
Трупной проигнорировал иронию, пытаясь затянуться незажженной трубкой.
Феофан Анастасьевич постоял немного, пытаясь совладеть с легким головокружением, и сделал несколько осторожных шагов. Под ногами заскрипела штукатурка. Тяжело засопел носом Акакий Трестович…
В соседней комнате, такой же старой и обшарпанной, с такими же газетами на стенах и одинокой лампочкой на голом шнуре в центе потолка, стоял стул.
А на стуле сидел… сидело… что-то бесформенно, мутное, расплывчатое, похожее на сгустившийся клубок тумана с какими-то неровными отростками…
Тень?
Призрак.
Бочарин отпрянул назад, выставив перед собой трясущуюся руку с револьвером.
А клубок на стуле вдруг обрел человеческие формы и оказался худощавым мужчиной в старинном фраке и с "котелком" на голове. В руке прозрачный мужчина держал прозрачную же трость.
Призрак улыбался. Виновато так, словно он совсем не хотел никого пугать, просто так получилось…
…И оцепенение прошло.
Феофан Анастасьевич шагнул в комнату, приблизившись к призраку. Краем глаза он заметил еще одну дверь, которая вела, как оказалось, в ванную комнату.
Призрак кивнул в знак приветствия и приподнял над головой "котелок". Его черты неуловимо изменились, как будто дунул ветер, и перед Бочариным уже сидела девушка в платье и с ожерельем на шее. Очень красивая девушка, еще совсем молодая, с длинными пышными локонами, спадающими на плечи. Наверное, если бы Бочарин мог видеть ее глаза вместо двух заполненных клубящимся туманом отверстий, они были бы умными и чистыми, как у ангела.
Девушка ткнула пальцем в сторону ванной комнаты, от пальца отделилось яркое колечко, размером с обручальное, пролетело мимо Бочарина, оставило позади себя светящийся след, и рассыпалось, столкнувшись с дверью.
— Святой Боже, спаси раба твоего Акакия! Чтоб вовек мне больше ничего подобного не видеть! — зашептал за ухом начальник полиции и перекрестился.
Призрак, увидев Трупного, снова изменился, утратил человеческий облик, стал светлым размытым облаком и стек на пол струйками. Секунда — и струйки просочились сквозь доски, и не стало никого в комнате, как не бывало.
Только заметил Феофан Анастасьевич, что темнее стало в углах комнаты, да и вокруг как будто тоже.
— Боже мой! — повторил Акакий Трестович, — Феофан Анастасьевич, друг мой, скажите, что мне это не одному почудилось. Что и вы видели эдакое чудо! Неужели я с ума сошел на служебной почве, а?
— Успокойтесь, — прошептал Бочарин, пытаясь совладеть с дрожью во всем теле, — мы с вами видели призрака!
— Ясное дело, призрака. Кого же еще?!
— Вам не кажется, что он хотел нам что-то сказать, а вы его спугнули? — Бочарин сделал несколько осторожных шагов вглубь пустой комнаты, развернулся и протянул револьвер Трупному.
Акакий Трестович не шелохнулся.
— Вы белы как мел, успокойтесь, — сказал Бочарин громко.
— Что? А, да. Я, пожалуй, закурю, — Трупной рассеянно похлопал себя по карманам, пока не сообразил, что трубка находиться у него во рту, — черт побери, спички выронил где-то… у вас нету?
— Пахнет чем-то, чувствуете? — Бочарин поймал себя на мысли, что ни в коем случае не желает заглядывать в ванную комнату.
Акакий Трестович принюхался, но так как вокруг него постоянно витал запах табака, начальник полиции ничего полезного не унюхал:
— Куревом пахнет, вот и все. Призраки, разве курят?
Бочарин не ответил. Он положил револьвер в карман камзола, раз уж никто не хочет брать.
Глубоко вздохнул и решительно заглянул в ванную комнату.
Собственно, никакой ванны там не было. На ее месте торчали ржавые трубы, а откуда-то сверху капала вода, образовав мутную лужицу. Зато стоял унитаз, такой же грязный и ржавый.
Под унитазом, свернувшись калачиком, лежал Тарас Петрович Бочкин.
Вид его был страшен. Голова неестественно вывернута, лицом к потолку. Глаза навыкате, подернутые белой пленкой, так, что не видно было даже зрачков. Рот приоткрыт, язык болтается и по нему на пол стекает тонкая струйка слюны. Судя по всему, Тарас Петрович увидел убийцу в самый последний момент — на лице его сохранилось удивленное, испуганное выражение.
За плечом Бочарина засопел Акакий Трестович:
— Видите, Феофан Анастасьевич? Видите?! Точно такое же выражение было и на лицах найденных нами Пухеева и Шнапса!.. Боже мой! Пожалуй, я схожу и вызову наряд! Разве так можно?! Мыслимо ли, чтобы призраки убивали людей?!!
Причитая в полголоса и качая головой, Акакий Трестович Трупной удалился прочь из квартиры. Глухо застучали сапоги по лестнице.
Феофан Анастасьевич сделал несколько шагов вглубь ванной комнаты и, поколебавшись немного, присел перед умершим на корточки.
В нос Бочарину ударил резкий запах мочи, такой силы, что пришлось задержать дыхание.
— Кто же это вас так, а?
Шепот, как показалось Бочарину, разлился по комнате тем же туманом. Тени разбежались в стороны, вроде снова стало светлее…
Ну, же! Ну!! Вот он, я, Феофан Анастасьевич! Один! Никто не помешает тебе сказать, то, что хотел… Появись! Всего на секунду! Объясни…
Тарас Петрович Бочкин продолжал смотреть слепыми глазами в сторону. По шее и подбородку медленно разливался темно-бордовый синяк.