Облачные дороги
Шрифт:
– Я не знаю.
Цветика приподняла брови, собралась было что-то сказать, но запнулась. Звон, сбитый с толку, спросил:
– Ты жил рядом с двором Звездного Сияния?
– Не думаю. Я точно не знаю, где это. – Лун решил выложить все как есть и признал: – Я уже давно не видел других раксура.
Тычинка с сомнением нахмурилась:
– Насколько давно?
Лун пожал плечами:
– Примерно тридцать пять циклов. Наверное.
Цветика не отрываясь смотрела на него. Бубенчик и Звон сначала
– Но ты же, получается, был еще совсем птенцом.
Лун снова пожал плечами, стараясь придумать, как бы ему сменить тему. Может, если он скажет: «Эй, как вы думаете, в ближайшие дни Скверны еще объявятся?» – то у него получится.
– Но почему? – спросил Звон. Он сделал неопределенный жест, обводя рукой всех присутствующих в комнате учителей и наставников. – Почему ты прятался от других раксура?
Лун не смог сдержаться, и его лицо приобрело слегка недовольное выражение. Все-таки он по меньшей мере пятнадцать циклов искал свой народ, будь они неладны, и только тогда сдался.
– Я ни от кого не прятался. Я не знал, откуда я и как называется мой народ. Моя… Другие погибли до того, как смогли мне рассказать.
– Кто… – начал было Звон, но Цветика подняла руку, чтобы он замолчал. Она медленно произнесла:
– Нехорошее у меня чувство… – Она вытерла руки от фруктового сока, внимательно глядя на Луна. – Утес рассказал тебе, зачем он пригласил тебя сюда, ко двору Тумана Индиго?
У Луна тоже появилось нехорошее предчувствие. По привычке он сел у открытого прохода в атриум, и позади него никого не было.
– Он сказал, что вам нужны воины для защиты колонии.
– Отчасти да. – Звон как будто сомневался. – Он хотел уговорить двор Звездного Неба одолжить нам хотя бы пару выводков воинов, но…
Цветика медленно произнесла:
– Утес отправился на поиски консорта. Он не сказал, что нашел его, и два солдата, бросившие тебе вызов, явно не знали, кто ты такой. На тебе нет подарка, который Нефрита отправила вместе с Утесом, а в земном облике молодого консорта почти не отличить от обычного воина.
Все выжидательно смотрели на него. Сбитый с толку, Лун настороженно спросил:
– Что такое «консорт»?
Теперь все смотрели на него так, словно он ляпнул нечто совершенно безумное. Тычинка прикрыла рот рукой. У Звона отвисла челюсть.
Цветика прикусила губу.
– Да, этого-то я и боялась. – Помедлив, словно осторожно подбирая слова, она сказала: – Консорт – это мужчина-воитель. Плодовитый мужчина-воитель, от которого королева может дать потомство.
«Что?»
Лун покачал головой:
– Но я не…
Цветика кивнула:
– Да, ты.
Лун продолжал мотать головой:
– Нет. С чего вы вообще решили…
Звон
– У тебя черная чешуя. Только у консортов она черная. Ты не знал? Ты правда этого не знал?
«Я правда не знал, – беспомощно подумал Лун. – Я правда многого не знал».
– Но ведь Утес…
«…тоже такого цвета».
Утес, который сказал, что у него есть дети и внуки.
Цветика наклонилась вперед, осторожно объясняя:
– Утес – тоже консорт. Точнее, был им много циклов назад. Жемчужина, наша правящая королева, его прямой потомок. Нефрита – ее дочь, единственная выжившая королева из последнего королевского выводка.
– Он мне этого не говорил, – сумел выдавить из себя Лун. Он поднялся на ноги, повернулся и несколькими широкими шагами вышел на тусклый свет облачного дня в атриум, где росла зеленая трава и растения. Он перевоплотился и прыгнул прямиком на стену.
Ухватившись за выступ, он начал карабкаться вверх. Цепляясь за ползучие лианы, трещины и щели в старых камнях, он полз все выше, чтобы выбраться из атриума, и наконец залез на широкую ступень следующего уровня.
Ему нужно было больше места, чтобы не задеть склон пирамиды, поэтому он пошел по площадке за угол, где ступень нависала над рекой. Там сидела женщина, хмуро смотревшая на воду и сады на холмах. Ее чешуя была яркого нежно-голубого цвета, а поверх нее шел серебристо-серый узор, похожий на паутинку. Ее крылья были сложены, а пышная грива гибких гребешков и шипов на голове спускалась по ее спине до самого хвоста. Шипы поднялись, когда она вздрогнула и выпрямилась.
– Извини, – буркнул Лун и прыгнул с уступа.
В небе сгустились тучи, и воздух стал теплым и душным. Лун направился вверх по реке, отлетев подальше, чтобы миновать террасы садов, но при этом не потерять из виду пирамиду. Река здесь была шире, с заводями по берегам. С холма спускался небольшой ручей, спотыкавшийся о каменистую отмель и превращавшийся в водопад, питавший одну из заводей. По ее краям росли деревья с широкими длинными листьями – каждый в длину был больше Луна, – которые свисали подобно занавесу. Он приземлился на плоский камень, торчавший из мелкой заводи, и принял земной облик, чтобы не тратить попусту силы.
Лун сел и опустил ноги в прохладную прозрачную воду. Он сам был во всем виноват. Ему следовало больше узнать у Утеса, задать больше вопросов, но это противоречило еще одной укоренившейся в нем привычке, полученной из-за постоянного сокрытия правды о себе. В большинстве земных поселений, если ты задавал вопросы, то и другие начинали задавать их тебе, из-за чего приходилось сочинять все более сложную ложь. Безопаснее было просто слушать и пытаться узнать все так. «Идиот», – в очередной раз сказал он сам себе.