Облачные замки
Шрифт:
– Ну а как еще ты бы назвал семифутового парня, который…
– Может превращаться в белого медведя? Ты прав. Но послушай, что же это такое? Что произошло?
Джип, явно пребывая в нерешительности, со свистом втянул воздух. Он не любил впутывать меня в темные дела на Спирали, особенно после того, как поступил так в нашу первую встречу, в результате чего я несколько раз оказывался на волосок от смерти.
– Лучше оставь ты всю эту веселуху. Это не то, о чем следует распространяться без надобности. Скажу тебе честно: я уже навострился было отправиться туда, где климат поспокойнее, а тут Кэт сообщает мне, что ты угодил в самую заваруху, и я понимаю, что уж теперь-то ты совершенно точно прискачешь сюда на следующее же утро, – и остаюсь на месте. А тем временем все рванули отсюда, и теперь черта с два я подниму якорь, разве что на какой-нибудь каботажной консервной банке. Но чего только не сделаешь ради друзей!
Я усмехнулся:
– Ты чертовски хорошо знаешь, что вряд ли на Спирали найдется хоть один шкипер, который не заложит с превеликой радостью свою душу, жену или половину своего груза только за то, чтобы ты принял управление его кораблем на себя. Но не думай, что я не благодарен тебе. Мне о многом нужно тебе рассказать, а еще о большем спросить. Почему бы нам не… Мирко!
Хозяин таверны, с сияющим лицом обрадованной гадюки, выкатился из темноты, толкая перед собой тележку заставленную глиняными пивными кружками, флягами с туйкой и огромными лоханками с маринованными овощами.
– Эй пан Стефан, мне говорят, ты идьешь! А я говорит – беда, беда, большая беда, ха? Накатит на тебя, как камень с лавины. А я катит пиво. Пусть небеса рухнут на землю, пусть копья воруют, но пиво – уж в этом ты может уверен быть! Ха!
– Воруют копья – о чем это ты?
Но, суетясь возле своей тележки, он казался серьезнее, чём обычно. Я тихонько толкнул Катику в бок, но она в ответ отпихнула меня на заваленные подушками кресла и тотчас уселась там между мной и Джипом.
– Не часто выпадает счастье оказаться между двумя такими героями!
Она блаженно улыбнулась, потянулась и выгнула спину, пригревшаяся и в свете огня похожая на кошку. И тут же ее настроение переменилось, а глаза стали чужими и холодными.
– Теперь расскажи нам о прошлой ночи!
– Все началось чуть раньше, – произнес я. – Я уже собирался домой – я летал в Германию по делам «Си-Трана»…
Катика резко выпрямилась в своем кресле; от удивления ее глаза стали круглыми.
– В Германию?
Джип прикрыл глаза рукой.
– О господи, – проговорил он тихо (Джип вырос в религиозной семье). – Скажи, что это не так…
И пока они слушали, я видел, как напрягается Катика, как дыхание ее учащается и становится прерывистым. Казалось, она каждый миг моего приключения переживает вместе со мной, мчась в бешеном темпе по затянутым облаками вершинам, переживая ужасные последствия этого пробега, видя перед собой таинственный город и представляя мое не слишком приятное возвращение. Джип ничего не выражающим взглядом глядел куда-то за носки своих ботинок, в судорожные узоры, рисуемые огнем в камине, и ни разу меня не перебил. Но когда я закончил, он резко потянулся вперед, дрожа всем телом, и подкинул в камин два больших полена.
– Фигуры, – вот и все, что он сказал, когда я закончил. Катика промолчала, только крепко схватила меня за руку, как будто пытаясь удержать. Лица у них обоих были бледные, потрясенные и негодующие.
– Какие фигуры, Джип? – терпеливо спросил я.
– Облака. Горы. И то и другое – фрактальные [53] формы, что-то типа единообразных прогрессий. Легко переходят в другое состояние.
Он наблюдал за бесконечным изменением рисунка языков пламени, как будто это для него что-то означало. Вполне возможно, что так оно и было, ведь он мог понять смысл течений и колебаний времени и пространства на самой Спирали и выбрать правильный курс, чтобы пройти между ними. Помолчав немного, он прибавил:
53
Фракталь – дробная размерность (мат).
– Этот город… как ты там себя чувствовал?
– Хочешь сказать, если не считать того, что за мной охотились? Мне… мне там понравилось. Думаю, меня бы туда потянуло даже без происков Ле Стрижа – или того, что он на меня наслал.
– Джисс , – фыркнула Катика. – Страшная штука, которая действует на ум и сердце.
– И трудноуловимая. Работает безотказно, но сразу и не поймешь… Кажется, Стриж научился новым премудростям, по крайней мере похоже на то. И ты даже не знаешь, как называется чертово место? Тогда я тебе скажу. Это Гейленберг. [54]
54
Heilenberg – священная гора (нем. ).
– Гейдельберг?
Джип скривился:
– Гейленберг . И я был бы рад хоть как-то вознаградить всех парней, которые полжизни потратили, пытаясь отыскать этот городок, куда ты совершенно запросто проник, вот так-то. Это – как правильнее сказать? – одно из самых могущественных мест на Спирали. Нет, исполненных могущества, так будет точнее.
– Магическое? – спросил я.
– Да, точно. Мне не хватает твоего образования. Точно, магическое – но и одно из самых опасных.
– Похоже на то, – вздохнул я.
– Да. Вроде все сходится. Понимаешь, дело вот в чем Ты как будто неплохо изучил Спираль и, стало быть, слыхал про тени.
Я кивнул. Длинные тени, вроде тех, которые огонь отбрасывает на выложенную каменными плитами площадку перед камином. Они из Сердцевины падают на Спираль, из времени в бесконечность. Сливаются и объединяют переменчивые сущности места, дабы воплотить в себе его подлинную суть.
– И как ты можешь предположить, целые нации отбрасывают такие тени, только они несколько шире, и они обволакивают другие тени. Именно на такую тень мы и наткнулись тогда на Яве. И целые континенты, да что там – группы народностей, они тоже отбрасывают тени. Только те не настолько плотны, они немножко туманные. Но практически всегда есть что-то наподобие фокуса, который воплощает в себе их дух, их историю, и даже более того. Это то, что некоторые называют культурой или цивилизацией, но эти названия и вполовину не выражают сути явлений. Ну а что до Гейленберга, то его можно было бы с полным правом назвать сердцем Европы, европейской цивилизации и всего, что наполняет ее жизнью и силой. Именно поэтому ты и чувствовал себя там как дома.
Я с сомнением покачал головой:
– В Германии? Сердце Европы? Что-то не очень верится.
Джип прошел через две мировые войны. Он рассмеялся:
– Мы здесь говорим об истории, дружище, о настоящей истории – с самого каменного века, а может, и раньше. История в обычном понимании – с ее войнами, альянсами, тиранией – все это меркнет, все это лишь рябь на поверхности потока. Из последних событий можно заключить, что у Франции, Голландии или же Испании как будто больше силы, но это все чушь собачья. Да посмотри на себя – твой дед воевал с нацистами, но ты говоришь по-немецки, по-французски и бог знает еще по-каковски и ездишь туда-сюда, когда тебе вздумается. А ведь между вами всего одно поколение – а как насчет сотни-другой? Тысячи поколений? Так что можно и пошире взглянуть на все это, дружище. Ты там был как дома; и Кэт тоже, хотя она из той части Европы, что скорее относится к Спирали, нежели к Сердцевине. Даже я, хоть я и со Среднего Запада, откуда родом мои старики. У нас там тоже что-то вроде своего Гейленберга есть, но он совсем другой, и корни его не так глубоки – пока еще. В Гейленберге заключена огромная сила, Стив, великая сила, которая стягивается туда из самых отдаленных уголков Спирали.