Облачные замки
Шрифт:
– Потом, дружище, – сказал я ему и запрыгнул в седло, и стремена оказались мне так же впору, как в первый раз. Я схватил поводья и легонько ударил коня пятками по бокам. – Смотри в оба и ступай за этой дамой!
Ярдах в ста ниже по склону из леса появилась очередная толпа чудовищ, и мы нагнали Элисон, как раз когда она оказалась на тропинке прямо перед ними. Она слегка повернула голову, заслышав стук копыт, и изумленно вскрикнула, когда я подхватил ее и посадил в седло позади себя. Огромный конь даже не вздрогнул от дополнительной тяжести.
– Где ты его добыл?
– Подарок Ле Стрижа и моих романтических бредней. Но, мне кажется, я ему больше по душе…
Я прервался на полуслове, когда жеребец скакнул в сторону, перелетев через невысокий валун и свернув с тропы, по которой двигался поток чудовищ. Мы мягко опустились на землю, но Элисон все равно вцепилась в меня изо всех сил. Одно из отвратительных созданий прыгнуло на нас; это было двуногое существо с огромной безглазой головой, разверстыми челюстями и гигантских размеров гениталиями. Глаза я разглядел лишь тогда, когда отрубил ему голову.
– И конь пришел по моему зову, подобно тому, как является меч. А может, копье помогло.
Новая стая отвратительных монстров закружила вокруг нас. Они вылетали из узкой пещеры, находившейся прямо над площадкой. Первый принял смерть под тяжелыми лошадиными копытами, второго убила Элисон при его попытке вцепиться в заднюю ногу коня. Остальные разбежались, прежде чем я направил в их сторону меч, и мы проскочили в просвет между деревьями. Наконец мы вырвались из кошмарного хитросплетения ветвей на поляну, где все еще дымились останки вертолета, а «Голубь» покачивался на швартовых. А между ними «Ворон» уже оторвался на несколько футов от земли и неуклонно поднимался вверх. Даже раскачивающиеся во все стороны швартовочные канаты было уже не достать. Лутц, впрочем, был неважным пилотом и попытался развернуть машину, как он это делал с одним из своих самолетов. Системы управления отказали, руль направления дал резкий крен, и огромный дирижабль закачался, как слон в луже грязи, его корма резко опустилась. И вместе с кормой опустились канаты; я подстегнул коня, поднялся в стременах и схватился за один из них. Тяжелый хвост дирижабля опять поднялся вверх, и я неожиданно оказался футах в сорока над землей, размахивая ногами во все стороны. Драгоценное копье я успел заткнуть за пояс. И тут я увидел Элисон, которая во весь рот улыбалась и ползла по соседнему канату так, как будто завтра уже не будет – да его, если хорошенько подумать, и не будет. Если мы не соберем воедино разрозненные части Грааля.
И Элисон.
Глава 11
Я полез вслед за Элисон, словно обезьяна по шесту. Со стороны это, должно быть, смотрелось не очень изящно, но я был слишком занят, чтобы следить за реакцией глядящих на меня. Вдобавок я опасался, что поранюсь копьем, но каким-то чудом мне удалось этого избежать. Мы преодолели больше половины пути наверх, когда в работе моторов стали ощутимы перебои. Качка корабля усилилась, и Элисон отшвырнуло от борта, а меня бросило к корпусу дирижабля, а затем – наоборот. Я решил было, что нас пытаются скинуть, но если бы они нас заметили, то могли бы просто-напросто перерубить канаты. Дело заключалось в том, что Лутц не умел управлять дирижаблем.
Впрочем, для нас это чуть не оказалось роковым. Нас мотало взад-вперед, и я едва сдержал крик, когда увидел, что Элисон заскользила вниз, но почти сразу остановилась, крепко вцепившись в канат. Потом то же самое случилось со мной, но мне повезло меньше: я полетел вниз по тросу, который огнем жег мои ладони. Лишь с большим трудом мне удалось остановиться, сжав канат ногами. В результате резкой остановки меня подбросило вверх, а затем на мгновение я повис вниз головой.
Дирижабль летел много выше, чем я предполагал. Мы оказались над самой вершиной Брокена, и трудно было представить зрелище более жуткое. Прямо под нами бурлила органическая масса, копошащаяся подобно груде червей, бело-коричневая и жидкая в своем гниении. Когда-то, возможно, это были люди, мыслящие организмы. Теперь это были лишь груды клеток, чьи перемещения отражали только извращенную волю, управлявшую ими.
Стоило мне об этом подумать, как масса развалилась на части. Вдоль ее нижнего края, рядом с кромкой леса, открылась огромная расселина и побежала дальше, извергнув струю бледной жидкости, которая пролилась вниз по склону горы, петляя среди деревьев. Я был почти уверен, что она уже стала частью целого, своеобразным органом чувств – возможно, даже гигантским глазом.
Я внезапно подумал о Молл и Джипе: рядом с этой тварью невозможно было чувствовать себя в безопасности. Тут в почве появился новый излом, пласт породы вздыбился, хребет изменил свои очертания, и стало казаться, что он вот-вот завалится назад.
Часть этой шевелящейся горы поднялась наверх, другая ушла под землю. Бурлящая поверхность склона вздыбилась, образовав нечто наподобие лица с плотно закрытыми глазами, гневно раздутыми ноздрями и тонким безгубым ртом, раскрытым в крике жалости к себе. Чье это лицо, я не знал, но оно определенно было человеческим, что ощущалось в каждой его черточке, хотя вещество, его составлявшее, пребывало в постоянном движении. Черты лица были отчетливы, как на посмертной маске, но оно, вне всякого сомнения, было живым. Возможно, то была память, воспроизводящая того, кого в свое время знало это существо. Или того, кто прежде являлся основой этого отвратительного, направленного на зло разума. Но чем бы оно ни было, теперь оно превратилось в маску абсолютного страдания, в лицо человека, прошедшего через эшафот или камеру пыток. Эта чудовищная личина выла и заходилась в протяжном вопле бесконечной боли и невыразимого страха. Щупальца свои это чудовище выбрасывало наружу, подобно раненой анемоне, и они метались по лесу на горном склоне. А затем они взметнулись в небеса, чуть-чуть не достав до нас, и воздушным потоком дирижабль отбросило в сторону. Нос его внезапно опустился, и я стрелой понесся к гондоле. Я оказался так близко от нее, что решился протянуть руку и схватиться за выступавшую «ногу» шасси.
Я отпустил канат и вцепился в новую опору всем, чем мог, разве что не зубами. Освоившись со своим положением, я ударил ногой в дверь, и когда та распахнулась, запрыгнул внутрь, с грохотом приземлившись на металлический пол, между тем как дверь гондолы снова захлопнулась. Копье отлетело в дальний конец трюма, под винтовую лестницу, которая вела на верхнюю палубу корабля. И тотчас на меня набросились два здоровенных молодца, одетых в черную форму охранников, – очевидно, головорезы Лутца. После пребывания на Брокене они были не в лучшем физическом состоянии, но то же самое можно было сказать и обо мне. Нас носило и качало из стороны в сторону, из угла в угол, кидало на пол. Мы мутузили друг друга без ощутимого перевеса, а я при этом еще старался не спускать глаз с двери, за которой осталась Элисон. Наконец, несмотря на то, что меня чуть не задушили, я умудрился высвободить руку и толкнул дверь, которая распахнулась и осталась открытой. В отсек проник поток воздуха, и правила нашей игры слегка изменились. Теперь это был выбор между «выкинуть наружу» или «быть выкинутым». Я мертвой хваткой вцепился в какую-то железяку, никоим образом не желая очутиться за бортом. Внезапно курчавый головорез слева от меня вскрикнул, а секунду спустя его уже не было с нами. Другой верзила попытался воспользоваться ножом. Но тут в гондолу влетела Элисон. Она пихнула его ногой в живот, отбросив к противоположной стене. Раздался треск, детина сполз вниз по стенке и потерял всякий интерес к происходящему.
Я схватил Элисон за руки, привлек к себе и крепко обнял.
– Молодчина, малышка…
– Погоди! – прошептала она. – Они, по-моему, что-то услышали.
Я отпустил ее и бросился за копьем. Но только я его поднял, как кто-то прыгнул из люка вниз, и его кованые сапоги наверняка сломали бы мне шею, не успей я отскочить в сторону. В итоге, когда он приземлился, я хорошенько ткнул его копьем. Второго спустившегося Элисон встретила мечом Я полез по трапу наверх, и еще одна пара обуви поспешила скрыться. Я кинулся за ней в едва освещенное чрево дирижабля, но стоило мне высунуть голову из люка, как все вокруг вспыхнуло, и мне пришлось не задумываясь нырнуть вниз. До меня донесся разъяренный крик:
– Du Sau-Idiot! Kein Schuss mehr! Willst du das ganze Schiff im Brand setzen? [120]
Боже мой, еще бы, – здесь ведь полным-полно водорода! Я подтянулся, опершись руками на края люка, и оказался в просторном отсеке, приспособленном для лошадей, с огороженными проволочной сеткой стойлами и коновязями. В мертвенном воздухе витала пыль. От огромных баллонов с газом, словно от старых палаток, шел запах прелой парусины. Гудели двигатели, лязгали металлические галереи, тянувшиеся вдоль бортов, и позвякивали многочисленные провода под самым потолком.
120
Ты, свинья безмозглая! Прекрати стрелять! Ты что, хочешь корабль спалить? (нем. )