Области тьмы (The Dark Fields)
Шрифт:
В раздражении я осмотрелся.
В закутке сзади тоже стояли телевизоры, настроенные на тот же канал. Я быстро прошёл через магазин, мимо видеомагнитофонов и ДВД-плейеров, магнитофонов и музыкальных центров, и когда дошёл до нужного места, они уже показывали кусок съёмки с пресс-конференции MCL-Абраксас, тот, где камера смещается по комнате слева направо. Я ждал, в животе у меня крутило, а потом через пару секунд… вот он я, на экране, в пиджаке, двигаюсь по экрану справа налево, смотрю в никуда. У меня удивительно пустое выражение лица, чего я не помню по
Я слушал репортаж, но едва ли что-то воспринимал. Кто-то в “Актиуме” в тот вечер – может, лысый арт-критик с седеющей бородой – увидел новости и что-то вспомнил. Он опознал во мне Томаса Коула, мужика, который сидел в ресторане напротив Донателлы Альварез, а потом говорил с ней в вестибюле.
После кадров с пресс-конференции они показали репортёра, стоящего перед Зданием Целестиал.
– Двигаясь по новому следу, – говорил репортёр, – полиция приехала домой к Эдди Спиноле, сюда, в Вест-Сайд, чтобы допросить его, но вместо него в квартире обнаружено тело неопознанного человека, предположительно члена русской преступной группировки. Этот человек был убит ножом, что значит, Эдди Спинола… – они снова переключились на съёмку с пресс-конференции, – …теперь разыскивается полицией в связи с двумя громкими убийствами…
Я развернулся и быстро пошёл к выходу, избегая смотреть окружающим в глаза. Вышел на тротуар и свернул направо. Проходя мимо витрины, я остро почувствовал, как пятнадцать экранов снова показывают повтор кадров с пресс-конференции.
По дороге к машине я зашёл в аптеку и купил большую коробку парацетамола. Потом отыскал винный магазин и приобрёл две бутылки “Джек Дэниеле”.
После этого я выбрался на трассу, направляясь на север, и как можно быстрее уехал из Олбани.
Избегая автострад, я гнал по второстепенным дорогам, миновал Скенектади и Саратога-Спрингс, а потом свернул в горы Адирондак. Я выбирал маршрут случайно, и в конце концов оказался у Скрун-Лейк. Я не видел красот, раскинувшихся вокруг, у меня в голове бесконечной вереницей шли искажённые картины воспоминаний. Я свернул в Вермонт, по-прежнему выбирая второстепенные дороги, и проехал через Вирджиннис и Барлингтон, а потом двинулся в сторону Моррисвилля и Бартона.
Ехал я уже часов семь-восемь, остановившись лишь раз, заправиться, и в этот момент принял две оставшиеся таблетки.
В десять вечера я остановился в мотеле “Нортвью”. Ехать дальше смысла не было. Вокруг уже разлилась угольная тьма, да и куда я мог податься? Добраться до Мэна? Нью-Брансуика? Новой Шотландии?
Я зарегистрировался под чужим именем и заплатил за комнату наличкой. Вперёд.
За две ночи.
Справившись с ошеломлением от обстановки и цветовой палитры комнаты, я завалился на кровать и уставился в потолок.
Судя по теленовостям, “которые я видел, теперь меня разыскивают как убийцу. Сам я мог бы оспорить эту точку зрения, но, учитывая обстоятельства, вряд ли я сумею кого-нибудь убедить в своей невиновности.
Это длинная история, придётся мне сказать.
А потом сесть и рассказать всё как было.
Может, сразу я и не понял, но теперь осознал, что именно по этой причине я сунул ноутбук в мешок. Последним осмысленным поступком в моей жизни станет то, что я расскажу свою историю и оставлю здесь, чтобы кто-нибудь потом её прочёл. Я какое-то время лежал в кровати и крутил эту мысль в голове. Но потом вспомнил, что времени, когда я смогу связно мыслить, осталось совсем мало.
Я вскочил с кровати. Включил телевизор, но звук убавил до минимума. Вытащил из мешка ноутбук и бутылку “Джек Дэниеле”. Коробку с таблетками парацетамола поставил на журнальный столик. Потом уселся в плетёное кресло и под громыхание машины для льда начал писать.
Сейчас раннее утро субботы, и на меня уже навалилась усталость. Это один из первых признаков МДТ-абстиненции – хорошо, что я уже в целом закончил.
Но закончил что?
Может, это подлинный и честный отчёт о том, как я почти совершил невозможное, выполнил невыполнимое… стал одним из лучших и величайших? Или история о галлюцинации, мечта о совершенстве? Или просто рассказ про двуногую лабораторную крысу, которую пометили, держали под колпаком, фотографировали, а потом пустили в расход? Или даже – ещё банальнее – последнее признание убийцы?
Я уже не знаю, и мне даже кажется, что это уже неважно. К тому же наваливается апатия и слабость. Пойду я прилягу.
Я лихорадочно проспал пять часов, меня колотило, я ворочался с боку на бок. Всё время мне казалось, будто я вижу долгий, тревожный сон, и когда я проснулся, головная боль по ту сторону глаз моментально расползлась по всему черепу. Ничего не соображая, падая от головной боли, шатаясь, я встаю с кровати, сажусь в плетёное кресло и ставлю ноутбук на колени.
Дело идёт к полдню, телевизор по-прежнему работает, настроенный на CNN.
Похоже, вчера поздно вечером или сегодня с утра случилось что-то серьёзное. Я смотрю на снимки линкоров, стоящих в Мексиканском заливе, на пехоту, развёртывающуюся вдоль границ, на министра обороны Калеба Хейла во время Чрезвычайной сессии с председателем Объединённого комитета начальников штабов.
Внизу экрана полоска текста объявляет, что скоро в прямом эфире будет показано обращение президента из Овального Кабинета.
Я ненадолго закрываю глаза, а когда открываю, на экране президент сидит за своим столом. Я не сумел бы сделать звук погромче, и, глядя внимательно на него, я вижу, как в его цепких глазах плещется МДТ. Я понимаю, что не могу больше на него смотреть. Я дотянулся всё-таки до пульта и переключаюсь на другой канал, на мультики.
Я пялюсь на клавиатуру ноутбука. В голове колотится боль, и с каждой минутой становится всё хуже. Пришла пора выключить компьютер и отставить в сторону. Смотрю на журнальный столик рядом с кроватью, на коробочку со 150-ю таблетками парацетамола. Потом ещё раз перевожу взгляд на клавиатуру и, жаждая, чтобы действие этой команды совпадало со смыслом названия и в настоящей жизни, жму “сохранить”.