Обманчивая реальность
Шрифт:
– Я готова хоть сейчас, – заявила Пибоди. – У меня такое чувство, будто меня куда-то несет потоком новых данных, но вот только куда? Кстати, я поговорила с Мэвис, – добавила она, надевая на ходу пальто, пока они шагали к выходу. – Вчера вечером она никак не могла до тебя дозвониться и потому решила звякнуть мне.
– Мы разговаривали с ней сегодня утром.
– Они учат Белль плавать.
– Я наслышана об этом.
– А еще я поговорила с моими родителями, – добавила Пибоди, запрыгнув вслед за Евой в лифт. – Они страшно переживают. Сама понимаешь, какую
– Я как-то об этом не думала.
– Понятное дело, они были молоды и только-только вступали в жизнь, когда все это началось. Просто парочка романтиков-волонтеров. Они шили одежду, выращивали пищу для тех, кто в ней нуждался. Но по-настоящему в «горячих точках» они не были.
– Им крупно повезло.
– По словам отца, в то время он не слышал ни о каком Красном Коне. Об этой секте он узнал лишь позднее, из примечаний в книжке по истории. Про нее вообще мало кто слышал. Зато теперь о ней знают все.
Прежде чем войти в лифт, ведущий в гараж, Ева на минутку остановилась.
– В этом-то все и дело. По идее, это была страшная вещь, но с ней не только было покончено. Ее похоронили. Превратили в сноску в книжке для историков, а для остальных – молчок. Как говорится, шито-крыто. Зато теперь про нее знают все.
– Ты думаешь, он именно этого добивался?
– Думаю, что это самовлюбленный ублюдок и трус. Но это тоже фактор. Его дед, узнай о нем широкая публика, мог бы войти в историю как второй Гитлер. Потому что это тоже слава. А так ее у него отняли.
– Вот это да! Кому-то хочется быть внуком Гитлера?
– Тем, кто считает, что белым позволено все, сбрендившим самовлюбленным ублюдкам, не желающим прозябать в безвестности.
– Что ж, наверняка есть и такие, и все же…
– В тебе говорит романтик-волонтер, Пибоди. Большинство людей далеко не подарок. Более того, они этим гордятся.
Они сели в машину. Ева ввела в бортовой компьютер адрес Кэттери, а про себя подумала: может, рассказать Пибоди сейчас?
– Тебе будет полезно узнать, что было в Далласе.
– С Маккуинном?
– С его сообщницей. – С этими словами Ева вырулила из гаража. Да, наверно, ей будет легче излить душу, внимательно следя за дорогой. – Она тоже была далеко не подарок и страшно этим гордилась.
– То есть она была таким же отморозком, что и он. Если не хуже.
– Это точно, – согласилась Ева, чувствуя, как от этих слов внутри у нее все сжалось. Ладно, как-нибудь переживем. – Когда мы искали его сообщницу, мы прошерстили длинный список женщин, которые навещали его в тюрьме. Одна из них значилась как сестра Сьюзан. Что-то в ней показалось мне смутно знакомым. Я тогда подумала, наверно, я когда-то ее арестовывала или допрашивала. То же касалось и других ее личин. Все они будили во мне какое-то смутное чувство, но я, хоть убей, не могла понять, в чем дело.
Сгорая от любопытства, Пибоди придвинулась к ней ближе.
– Ты ее арестовывала.
– Нет.
– Наверно, это просто был знакомый типаж. Такое случается.
– Я тоже тогда так подумала. Но нет. Дело было не в этом. Ты читала отчеты. И знаешь, что мы обложили ее дом со всех сторон. Мы уже поджидали ее, когда она вышла на улицу, чтобы встретиться с Маккуинном. Помешала невезуха. Пацан на велосипеде, собачонка на тротуаре, откуда ни возьмись автомобиль. В общем, она попыталась от нас уйти.
– Эх, жаль, что меня там не было. Представляю, как ты на всей скорости неслась за ее фургоном! Ты тогда в нее врезалась?
– Пустяки, ничего страшного. – Немного крови и синяков, подумала Ева. Страшное было потом. – Ей досталось куда хуже моего. Никаких подушек безопасности в ее старой колымаге не было. Она же, садясь за руль, даже не подумала пристегнуться.
– Так ей и надо. Поделом. Заслужила.
– Я была зла как черт, – продолжала Ева. – И боялась, что во время погони она сумеет связаться с Маккуинном. Черт возьми, это значило бы, что мы упустим шанс взять его за мягкое место и тем самым спасти Мелани и ребенка. Я была готова придушить ее.
Ева вспомнила тогдашнюю ярость, хлеставшую фонтаном, словно кровь из открытой раны. А затем…
– Я выдернула ее из машины – плевать, что я перепачкаюсь в ее крови, – и резко развернула к себе лицом. Дурацкие розовые очки, криво сидящие на носу. Я сорвала их и посмотрела ей в лицо, заглянула в глаза. И тут же ее узнала.
От ее тона по спине Пибоди пробежал холодок.
– Этого в вашем докладе не было, – осторожно заметила она.
– Верно, не было. Потому что это не имеет ровно никакого отношения к этому случаю. Это личное. Когда-то ее звали Стелла. Она изменила глаза, перекрасила волосы, сделала пластику, но я все равно узнала ее. Я узнала Стеллу. Она была моей матерью.
– Матерь Божья! – ахнула Пибоди и прикрыла ладонью руку Евы. Такое легкое движение, хотя пальцы ее дрожали. – Ты уверена? Мне почему-то казалось, что ее уже давно нет в живых.
– На мне была кровь. Ее, моя. Я на всякий случай попросила Рорка провести тесты ДНК, хотя сама уже все знала. Я мало что о ней помню, она оставила меня с Троем, когда мне было года четыре. Может, пять. Точно не помню. Но того, что помню, достаточно.
– Она оставила тебя с… Она знала? – От одной мысли об этом Пибоди начало мутить. – Она была в курсе, что он делал с тобой?
– Думаю, что да. Но ей было наплевать.
– Но ведь…
– Пойми, Пибоди. У меня к ней никаких чувств. Да, ей было наплевать на меня. Для нее я была товаром, капиталовложением, от которого никакой выгоды, а одна лишь головная боль. Ее это не устраивало. Как-то так.
Тошнота отступила, ее место заняли злость и отвращение.
– А она тебя узнала?
– Нет. Какое ей было до меня дело? В ее глазах я была лишь копом. Я помешала им с Маккуинном провернуть очередное дельце. По моей вине она угодила в больницу. Я хотела упрятать ее за решетку. Наверно, мне следовало приставить к ней парочку охранников.