Обмани лжеца
Шрифт:
Из центра города я поехала в район новостроек. Рядом с домом, около которого мы вчера кружили с Серебровым, собралась какая-то толпа народа. Я вышла из машины, подошла ближе, увидела катафалк и поняла, что люди провожали кого-то в последний путь.
— Такой молодой и так глупо погиб… — вздохнула женщина средних лет.
— Да, — вторила ей другая, — нелепая смерть. Смотри, смотри, это что же за краля? Вырядилась на похороны, как на вечеринку в ресторане!
Я посмотрела в ту сторону, куда махнула рукой женщина, и увидела девушку, как говорят французы, в «маленьком
— Народу-то сколько собралось! Вот ведь как бывает: при жизни никого рядом с человеком нет, но стоит ему умереть, враз наследники слетаются. Я слышала, сестра у него объявилась.
— Вон чего… А я-то думаю, кто это здесь всем заправляет? Гляди-ка, гляди-ка, гроб-то дубовый!
— А ты слышала, что поминки в ресторане «Миллениум» будут?
— Да ты что? Это какие же деньги нужны!
Толпа расступилась, и я невольно оказалась прямо перед гробом, установленным на черных табуретах. Мне показалось, что в гробу лежит Степанов.
— Миша, сынок, как же так… как же так… — запричитала пожилая женщина в траурной одежде.
Я знала, что мать Мишки-сантехника умерла, едва тому исполнилось восемнадцать лет. Здесь явно была какая-то неувязка. Я повнимательней вгляделась в лицо покойника — им был не Степанов. Окончательно меня убедила надпись на ленточке, которую я наконец разглядела: «Дорогому Михаилу Алексеевичу от коллег». Мне вдруг вспомнилась китайская пословица: «Если долго сидеть на берегу реки, то можно увидеть проплывающий по ней труп врага». Еще ни одним делом я не занималась так долго, как этим. Вроде и помощников было много, а результат пока отсутствовал.
После нескольких минут прощания гроб закрыли дубовой крышкой и загрузили в катафалк. Провожающие, в том числе девушка в черном сарафане, сели в автобус. Во дворе осталась только кучка пенсионеров, среди которых я узнала Любовь Алексеевну и Клавдию Петровну. Я подошла к ним и поздоровалась. Обе старушки уставились на меня ничего не понимающими глазами.
— Вы не узнаете меня, да? Я Оля, невеста Миши из сто четырнадцатой квартиры.
— Ой, а я и правда тебя не узнала, — призналась одна. — Лицо-то, смотрю, знакомое, а где встречались — не вспомню.
— А мне показалось, что ты Марина из первого подъезда, — сказала тетя Клава. — Оля, а ты чего здесь делаешь?
— Да я к Мише пришла, а тут похороны…
— К Мише? — В глазах Клавдии Петровны сверкнули искры настороженной подозрительности. — А зачем он тебе?
— Понимаете, я ему отказала, а теперь жалею, места себе не нахожу. Хочу извиниться, сказать, что принимаю его предложение.
— Так он, поди, сейчас на
— Была я у него на работе, мне сказали, что Миша отпуск взял. На мои телефонные звонки он не отвечает, вот я и решила сюда зайти. Клавдия Петровна, вы случайно не знаете, он дома?
— Не знаю. Мне пора, — ответила та не слишком дружелюбно и направилась к подъезду.
— Петровна, погоди! — позвала ее приятельница. — Ты куда? Мы же с тобой собирались в магазин пойти.
— В другой раз сходим, — отмахнулась та.
— Клавдия Петровна, подождите, пожалуйста! — Я побежала за пожилой женщиной.
— Ну, чего тебе надо? — угрюмо осведомилась она. — Ходят тут всякие…
После этих слов я окончательно убедилась, что соседка что-то знает о Степанове. Она явно боялась проговориться, поэтому поспешила прервать разговор.
— Петровна, ты чего не в духе-то? — поинтересовалась подошедшая к нам Любовь Алексеевна. — На тебя так похороны подействовали, да? Не бери в голову. У каждого свой час. Нечего на молодых смотреть, они все торопятся жить, а мы с тобой не спешим. Так ведь?
— Так, — согласилась с ней Петровна. Потом перевела взгляд на меня: — Оля, ну чего ты на меня так смотришь?
— Мне кажется, вы что-то недоговариваете. А ведь мы с вами соседками можем стать.
— Ой, не уверена! Всю душу ты Мише вымотала, — бросила мне в сердцах Клавдия Петровна.
— Правда-правда, я его тоже видела — похудел он, осунулся, — подтвердила Любовь Алексеевна.
— Я больше скажу, Михаил даже умом чуть не тронулся, — проговорилась Клавдия Петровна.
— Да ты что! — Тетя Люба прижала ладонь к морщинистому лицу.
— Как это? — не поверила я.
— А вот как — отвечать невпопад стал. Я его однажды на лестничной клетке встретила и спрашиваю: «Ты домой или из дома?» А он мне и говорит: «Это не я». Как же, спрашиваю, не ты… Я ж не слепая! Миша махнул рукой и в квартиру зашел. Вот скажи, Оля, за что ты парня довела до такого состояния?
— Честно говоря, не думала, что ему так плохо. Да, я отказалась выходить за него замуж, но, Клавдия Петровна, вы же сами меня предостерегали, говорили, что он картежник, вещи из дома таскать будет…
— Картежник? — снова встряла в разговор Любовь Алексеевна. — С виду такой приличный, всегда здоровается… Оказывается, он в картишки поигрывает… Вот уж не знала!
— А и не надо тебе знать! И вообще, что вы ко мне пристали? Пойду я, и не задерживайте меня больше. — Пожилая женщина быстро открыла магнитным ключом подъездную дверь и юркнула за нее.
— Сроду я Петровну такой не видела. Не понимаю, что на нее нашло? — развела руками Любовь Алексеевна. — Точно на нее так похороны подействовали.
— Мне кажется, она что-то знает о Мише, но боится проговориться, вот и ушла.
— Что? Проговориться опасается? — переспросила старушка. — Может, ты, Оля, и права.
Я на всякий случай позвонила через домофон в квартиру Степанова.
— Вот видите, его дома нет. На работе тоже нет, мобильный телефон отключен. Где он прячется от меня?