Обмани меня еще раз
Шрифт:
– Общаться с ним — в дальнейшем твоя прерогатива. Выручай, - успела я прошептать подруге, пока он не достиг нас.
– Ева Александровна, с вашего позволения, я бы хотел более подробно обсудить предстоящую операцию своей дочери, - и он смотрел прямо на меня.
– Лично с вами.
Лене бы возмутиться за такое игнорирование, но она с довольным видом кошки, которая наелась сметаны, и теперь грела бока на солнце, наблюдала за происходящим. Я гневно сверкнула глазами на подругу.
– При всем уважении к вам, Антон Григорьевич, у меня нет на это времени. На все ваши вопросы ответит Елена Васильевна, и как мой коллега, и как одна из опытнейших хирургов столицы, и как ассистирующий
Антон так и остался стоять на своем месте, не готовый к моему отказу. Пусть теперь Лена разбирается с ним. И она знала, где меня искать, в случае чего. Только нашла она меня слишком быстро, я еще не успела успокоиться.
– Подруга, да ты меня поражаешь! С тобой хочет поговорить, лично, такой шикарный мужчина, а ты от него удираешь, как от чумы, - она влетела в кабинет и сделала упор на слове лично.
– Он хуже, чем чума, - пробормотала я себе под нос, убирая бумаги Лесми, которые изучала повторно.
– Такому мужику я бы простила все, - томно вздохнула она, откинув голову назад и рисуя в своем воображении сопутствующие картины.
– Что бы он там не натворил в прошлом.
– Б уду только рада, если ты всё его внимание переключишь на себя, - я вымолвила эти слова, но почему-то сразу захотелось прикрыть рот ладонью, останавливая себя.
И мое сердце сжалось, не согласившись с моим же высказыванием. С чего бы вдруг? Какое мне дело, на кого обратит свое внимание Чернов? Мне от этого ни жарко, ни холодно. Только почему тогда мне стало тоскливо, словно с меня медленно и мучительно выкачивали радость, как забирали кровь по трубочкам? Душа протяжно заныла, падая на колени от боли, что пронзила ее так внезапно. Я держала в руках лист бумаги, которая подрагивала в моих руках. Для меня он был спасением, чтобы не встречаться с глазами Лены. Как мне объяснить ей свое состояние, изменения в котором она не могла не заметить?
За пару секунд я пропустила через себя целую гамму противоречивых чувств одновременно. По мне прошлась волна раздражения, недовольства и огорчения. Страх начал подкрадываться ко мне, наполняя меня собой полностью. Мне не хотелось, чтобы ей досталось все внимание Антона. Сейчас я обеспокоена, взволнована. И чувствую себя собакой на сене: ни себе, ни другим… Неужели я ревную?
Нет! Это просто невозможно! Нет, нет! Зачем мне его ревновать? Я его ненавижу! Он меня бросил, предал, поломал мою жизнь. Но мне все равно неприятна мысль о том, что он перестанет добиваться со мной разговора. Да, я не хотела с ним встречаться, остаться наедине, хотела, чтобы он поскорее уехал из города, но…
В глубине души я все же была рада видеть его. Видеть таким, каким он стал, что сумел добиться всего, о чем мечтал и грезил в детстве. Сердце начинало стучать от радости каждый раз, когда мы пересекались. Меня грела единственная мысль, что только я могла ему помочь. Не скрою, в голову посещали мысли позлорадствовать над ним. Ведь мы, женщины, коварные и мстительные. Только встреча и знакомство с Лесми отрезало все эти мысли под корень, не оставив ни крупицы сомнения. Зря Чернов поддался на шантаж и угрозы. Он мог просто поговорить со мной откровенно, уговорив меня и настояв на нашей встрече, рассказать, как обстояли дела. Вместо этого он лишь сильнее настроил меня против себя. Хотя, и это уже не важно.
Я взглянула на свои дрожащие руки. Сердце ничем не обманешь, оно не поддается никаким убеждениями и уговорам. Этот орган самый отменный детектор лжи, какой только может существовать в мире. Только сердце способно испытывать искренние и настоящие чувства, какими бы они не были: отрицательными или положительными. Мне лишь стоило признать, что где-то там, на задворках своей души, я все же ревновала Чернова. Эта неожиданная новость выбило из моих легких весь кислород, заставляя меня жадно глотать ртом воздух. На моей груди будто сложили груду тяжеленных камней.
– Ты уверена в этом?
– переспросила меня Лена.
– Да. В чем уверена? Ах, да, Чернов. Общайся с ним ты, я не могу, - путаясь в словах, пыталась я объясниться.
Лена смотрела на меня с недоверием, выискивая доказательства своим чувствам. Я подняла бумаги и показала ей.
– Задумалась, извини. Просто это операция отличается от других. И мне надо собраться, как никогда. Чем больше я с ним общаюсь и пересекаюсь, тем мне труднее воспринимать Лесми как обычного пациента. Чернов же не понимает этого, каждый раз норовит со мной поговорить, настаивает на этом, от чего я начинаю нервничать еще больше. Вот почему хирурги стараются избежать операций, связанных родственниками или родными, - и я снова взглянула на бумаги на столе перед собой.
– Время еще есть, успеешь собраться. Поехали домой, тут справятся и без тебя. Ты же все еще считаешься в отпуске?
И я решила согласиться на предложение подруги…
Глава 22
Ева
День Х был назначен на четверг. Все остальные дни мы обговаривали с Леной все возможные варианты, которые могли нас сопутствовать. И я волновалась. С другими пациентами таких чувств не наблюдалось, а с Лесми все было по-другому. Вроде и не общались подолгу, не виделись чаще положенного, тем более, с моей-то безграничной любовью разговаривать с родителями пациентов. С ней я была бы рада свидеться, но меня останавливало присутствие в палате Чернова, который надолго не оставлял свою дочь. Даже в удовольствии взять повторные анализы себе отказала, отправила к Лесми Олю.
В нужный день операционная была готова. И команда в полном составе. Нас с Леной одевали медсестры, Павел Николаевич тоже собирался присутствовать. Я сама его об этом попросила. Рядом с ним я чувствовала себя увереннее. Он шутил, пытаясь нас хоть как-то отвлечь, но меня все равно не отпускало напряжение. В операционную я входила одной из последних, глубоко выдохнув на пороге. Я готова.
Лица Лесми не было видно, это и к лучшему. В голове отсчитывала секунды до того момента, когда анестезиолог даст сигнал приступить. Один, два, три… десять, одиннадцать… И я не смотрела никому в глаза, боялась, что мое волнение заметят. Ведь раньше я отличалась отсутствием именно этих эмоций, всегда была собрана и готова ко всему неожиданному. Меня ничем нельзя было отвлечь от самого главного — пациента на операционном столе. Сегодня же я боялась, что мое волнение передастся другим. И вот я замечаю кивок головы. Счет пошел.
– Скальпель!..
Никто не успел понять, в какой момент все пошло не так.
– Ева Александровна! Давление падает, пульс снижается!
– голос анестезиолога раздался на всю операционную.
– Оля! Закажи кровь! Быстро!
– крикнула я на ординатора, а сама смотрела, как стрелки часов весьма шустро двигались вперед, не собираясь нас щадить.
Я снова считала секунды. Один, два, три… пятнадцать… Слишком долго ее нет. Что-то не в порядке.
– Ева Александровна, там нет ничего, - жалобный голос ординатора слишком быстро вернул меня на землю.
– Они не успели пополнить запасы.