Обмани смерть
Шрифт:
Пристав, молодой темноволосый парень, пожал плечами:
— Выходите из здания суда первой и сами подайте заявление в полицию, — с вялым равнодушием предложил он, — или вызывайте сюда наряд, а я задерживать по вашим обвинениям никого не имею права. Физически в данный момент вам ничто не угрожает.
— Я сейчас позвоню твоему начальнику и тебя тут же вышвырнут с работы, — доставая из сумки сотовый телефон, побагровела от бессильной злобы и негодования начальник департамента социальной политики.
— Зачем звонить, — безразлично сказал пристав, — он тут в кабинете №317. Идите и докладывайте, только мне это уже по, — тут пристав смачно употребил матерное слово, — я увольняюсь.
Глядя
— Даша? — удивленно спросила Смерть, — а ты что тут делаешь?
У Смерти много лиц и сейчас она глазами Ирины смотрела на знакомую ей девушку.
— Ира? — в свою очередь удивилась Даша, — а ты…
— На улице поговорим, — поспешно предложила Ирина, и глядя на то место где негодовала начальник департамента социальной политики, едко заметила:
— Видала как этой сучке страшно стало? Бегом отсюда побежала.
— Ты разве ее знаешь? — тихо спросила Даша.
— Знаю, — отрубила Ирина и повторила, — на улице поговорим.
Они вдвоем пошли по коридору к выходу из здания и тут Дашу снова окликнули:
— Дарья Сергеевна!
Даша обернулась на голос, ней спешила мама Маши.
— Здравствуйте, — приветливо проговорила она, разгладились морщины на ее изможденном лице, и с него смыло гримасу злобного негодования.
— Добрый день, — поздоровалась Даша и вежливо добавила, — спасибо, что Машу ко мне больницу отпустили, я была ей очень рада.
— Дочка только про вас теперь и говорит, — улыбнулась женщина, — а вот тетя Даша сказала, а я как тетя Даша врачом стану. Учиться лучше стала и вообще…
— Я еще не врач, — испытывая неловкость от слов женщины, прервала ее Даша, — я только учусь.
И глядя на ее изможденное лицо, на глубокие круги под глазами, мягко посоветовала:
— Вам надо попить успокаивающие травяные сборы, могу вам на дому поставить капельницу с глюкозой, а если захотите то помогу вам сделать полную очистку организма.
— Полная очистка нужна не мне, — покачала головой женщина.
— А кому? — тревожно спросила Даша, — если это вашей младшей дочери то я…
— Полная очистка нужна стране, — вместо женщины, отрубила Ирина.
Они втроем вышли из здания суда и негромко разговаривали возле ограды. Мимо них не глядя по сторонам, проходили посетители суда и его служащие. У них были обыденные лица, спокойные и как отстраненные от других людей, тут почти не разговаривали друг с другом, каждый как при эпидемии боялся подхватить заразу чужих проблем. И только эти трое стояли вместе, одна из них негромко говорила, две остальных сочувственно слушали:
— Та сука, что убежала, — вполголоса рассказывала Ирина, — это ее папаша просроченные лекарства в больницу поставлял. Его этот снайпер уничтожил. Я когда прочитала в интернете, что его судят, пришла, пусть видит, он не один. А эта сучка когда моя тетя от инфаркта в тюрьме умерла, у меня ее квартиру отобрала. Я же еще несовершеннолетняя, надо мной департамент соцзащиты опеку установил. Через месяц тётя умерла пришла комиссия и говорят: «Квартира не пригодна для проживания» и под предлогом ремонта меня выселили в общагу медучилища. Я как в трансе была, ничего не понимала, а меня бумажки у нотариуса какие-то заставили подписать, потом денег немного дали, говорят на прожитье. Через полгода прихожу, а в тетиной квартире уже чужие люди живут. Говорят, они эту квартиру купили. Я в соцзащиту, меня как раз эта сука приняла и ласково так мурлычет: «Ты свою квартиру, как только в наследство ввелась, по доверенности продала,
А дальше они говорили о брошенных детях и о своей стране, детьми и ненужными сиротами которой были. Они говорили и не боялись заразиться чужими проблемами. Они говорили эти три женщины одна из которых была вдовой и матерью воспитывающей двух дочерей, вторая совсем ещё юная — бывшей наркоманкой и грабительницей, а третья такая молодая, вежливая и приятная на вид — убийцей.
Из служебного выхода здания суда вышел адвокат, он хотел незамеченным пройти мимо этих трех женщин, но мама Маши его остановила:
— Сколько полицаи тебе заплатили? — с ненавистью выкрикнула она, глядя в бесстрастное лицо адвоката, и как плюнула ему в лицо:
— Мразь!
И Даша чувствовала, что от этих слов как от попавших в тело пуль, вздрагивал внешне бесстрастный и безразличный Обмани смерть.
Петр Николаевич отрицательно покачал головой. Жест был для Даши: «Не встревай», но Машина мама поняла его по-своему:
— Как тебя тварь, ещё земля носит?! — выкрикнула она.
— Пока ещё держит, но это не долго, — глухо ответил Обмани смерть отвернулся от них и быстро ушёл.
Смерть смотрела ему в неширокую сутулую спину, а потом негромко:
— Даша? — теперь Ира уже вопросительно посмотрела на стоявшую рядом девушку, — А ведь этот адвокат, тебя от уголовки отмазал, так? Помнишь? Мы ещё того наркота свидетеля с ним вместе в дурку отводили. А теперь вспомнила, он и врачей по тому делу защищал.
— Да, это он, — тихо ответила ей, Даша и маме Маши с горечью:
— Вы просто ничего не знаете, а Петр Николаевич сделал всё, что смог.
— А мне Маша, — растерянно сказала женщина, — в интернете на форумах показывала сообщения. Там знающие люди пишут, что он полиции сдал своего друга, потом ему обещал прекратить уголовное дело, взял с него большие деньги, а сам…
Даша промолчала, а потом:
— Извините, но мне пора идти, — решительно заявила она и ушла.
Смерть догнала ее и пошла рядом, сто метров дороги они прошли молча, а потом Даша сказала Смерти:
— Ира, мне нужно побыть одной.
— Нет, Даша, — ответила Смерть, — я с тобой.
Глава восьмая
Все вещи были собраны в большие картонные коробки, мебель уже вывезена из квартиры. В комнатах было пусто и пугающе тихо, как будто жизнь из них ушла вместе с нажитыми за годы нужными вещами и ненужным, но таким привычным барахлом. Обмани смерть сидел на обмотанной скотчем коробке и неторопливо листая, просматривал старый фотоальбом. Дедушки и бабушки, мама и папа еще до свадьбы, такие молодые. А вот и он шести месяцев родом. Потом на фотографиях он взрослел, родители понемногу старели, но были рядом. А вот он в армии, в университете, он с женой ещё до свадьбы, кроха сын такой забавный, потом он и жена понемногу старели, а сын взрослел. Потом сын уехал за океан, жена за ним, а он остался один. Всё круг пройден, жизнь прожита, квартира продана, а он уезжает в никуда. Осталось только сжечь все фотографии, чтобы его память и его жизнь не лапали чужие руки, осталось только уехать, презираемым, оболганным, одиноким. Обмани смерть полил фотографии бензином, безжалостно и быстро сжег их в кухонной раковине, пепел смыл в канализацию. Всё. Как пусто, как одиноко, как будто он сжёг свою душу.