Обманка
Шрифт:
— Бывшая колония Хеллы, — пояснила моя копия. — Ее продали Альянсу. На данный момент там осталось только коренное население, уверяющее, что три века назад на Ирейе везде были каменные пустыни и им не привыкать.
— Мило, — поморщилась я. Что-то мне это напоминает.
— Так вот… сейчас Аррио и Хелла ослаблены, — вернулась к теме Эртрисс. — И поодиночке навряд ли выстоят, причем ни на Хелле, ни на Аррио пустынь не наблюдалось веков тридцать, а вымирать уж очень не хочется. Его Величество вообще настаивает на военном союзе, но это уж точно не пройдет, разве что в перспективе.
— Замечательно,
— Не скажу, — сощурившись, пообещала Эртрисс. — Дело в том, что договариваться о союзе от имени Владыки поеду я. И мне позарез необходимо попасть на Аррио целой и невредимой вопреки всем планам желающих подраться лопаточками в песочнице.
— И? — не догнала я.
— Ты под моим именем полетишь на официально объявленном космолете со свитой, — пояснила копия. — А я доберусь на каком-нибудь наемном корабле и подменю тебя на самой планете.
— Ээ, с чего ты взяла, что я под удар полезу? — обалдела я от такой наглости. — Да мне ваша Хелла до лампочки, а Аррио — по барабану! — я бы еще эту их Ирейю приплела, но более-менее цензурные штампованные обороты закончились, так что пришлось замолчать. Временно.
— А домой ты хочешь? — проникновенно поинтересовалась Эртрисс, откинувшись на спинку кресла.
— На таких условиях — нет! — отрезала я, поднимаясь со стула.
Колени по-прежнему дрожали.
— Ну и куда ты пойдешь? — обеспокоенно спросила моя копия, подаваясь вперед.
Я замерла. Идти и впрямь некуда…
— Слушай, зачем тебе лично это все? — невпопад поинтересовалась я. — Почему именно ты должна ехать?
Спросила — и наткнулась на беспомощный, затравленный взгляд: это его я так часто видела по утрам в чужом зеркале, судорожно одеваясь, чтобы успеть уйти до того, как вернется со смены та, другая, которой безраздельно принадлежали его дни и чье незримое присутствие отравляло мои ночи. Наверное, этот взгляд я ненавидела почти так же сильно, как и себя саму, дрожащими пальцами застеги-вающую куртку в чужой прихожей, не поднимая глаз.
Эртрисс и впрямь не могла отказать Его Величеству.
А он просто отправил ее по канату над бездной.
Люди везде одинаковы.
— Да пошло оно все… — на выдохе проговорила я и пулей вылетела из комнаты, так и не дождавшись ответа.
Лезть на рожон ради еще одной такой же беспомощной идиотки?! Нашли дуру!
А вот посреди накатанной дороги, ведущей из резиденции ди Дара к Зельтийеру, меня все-таки нагнал запыхавшийся и изрядно раздраженный рассудок.
Идти-то мне действительно некуда, не к кому! Если это и правда другая планета, а не чья-то дурацкая шутка, то я только что удрала от человека, помогшего мне выучить язык и хоть что-то рассказавшего про окружающую действительность. Даже если не опускать тот факт, что Эртрисс собиралась использовать меня в качестве пушечного мяса — не самый мудрый поступок: лучше уж изученное зло, чем полная неизвестность.
Ешкин кот, у меня же документов нет! И ни денег, ни телефона…
— Да вашу ж маааААаааАААть!!! — с чувством заорала я в притихшую лесную чащу.
Нет, не вернусь! Думать надо головой, а не тем местом, которое постоянно ищет себе приключения в виде чужих мужей!
Хотя кто бы говорил, конечно…
В последний раз оглянувшись на резиденцию, я раздраженно топнула ногой и решительно пошла прочь.
Я и сама прекрасно со всем справлюсь. До сих пор справлялась.
Закат угадывался скорее по тому, что теперь мерно светился скучным грязно-белым светом только один край неба, нежели по привычным ярко-алым сполохам на западе. Искореженные ветви над головой скрывали и это скудное сияние, шелестя темной листвой; приходилось постоянно всматриваться себе под ноги, чтобы в сероватых сумерках не пройтись по какой-нибудь змее: этих гадов здесь оказалось бесчисленное множество — они преспокойно переползали дорогу или дремали в подлеске, не обращая внимания на раздавленных каретами родственников посреди проезжей части.
Ноги гудели и ныли: чужие сапоги, решив подтвердить правоту небезызвестной песни, беспардонно натерли пятки и, кажется, ступни — и это не считая того, что последний раз передвигаться пешком мне доводилось на новогодние праздники (нет, не будем вспоминать, к кому я бежала сломя голову через полгорода), с которых минуло неполных девять месяцев. А лес все никак не кончался.
Вдогонку за мной отправили две кареты и один пеший отряд из четырех человек; все они, пользуясь тем, что дорога не разветвлялась и от нее не отходило ни единой тропки, по очереди обогнали меня часа два назад — я преспокойно переждала все в том же подлеске в компании недовольно шипящих, но, слава Богу, не нападающих змей. Что мне, впервой, что ли, среди них торчать — я на последней фирме два года проработала, а эти хотя бы людьми не прикидываются.
Ночь подкрадывалась плавно, маленькими шажочками, по чуть-чуть; я даже не сразу заметила, как стемнело. Нужно было искать временное спальное место.
Проклиная похитителей, забывших прихватить мой сотовый, чья подсветка мне определенно не помешала бы, я бодро двинулась чуть в сторону от дороги, решив облюбовать более-менее удобное дерево. И каким только чудом не прошлась по змее?..
Как назло, подходящих деревьев все никак не попадалось: у тех, что имели ветки близко к земле, толщина ствола немногим превосходила мою руку, а их более устойчивые коллеги казались совершенно неприступными. Углубляться в чащу я побоялась: не такой я великий следопыт, чтобы потом вернуться к дороге, а сдохнуть посреди чужого леса отчего-то не улыбалось.
Я остановилась, вглядываясь в шелестящую тьму впереди, и до боли прикусила губу, чтобы не разреветься от беспомощности и отчаяния. Что теперь делать-то? Я слишком устала, чтобы идти дальше, но не ложиться же просто так спать на землю — мигом простыну, ибо иммунитет с детства оставляет желать лучшего, а костер развести не получится: начать с того, что я этого делать не умею, и закончить тем, что поджигать, собственно, нечем. Но что тогда?
Вместо ответа на сей заковыристый вопрос меня отчего-то сильно дернуло за руку, опрокидывая в траву — я ударилась копчиком и головой, громко выругалась и осталась лежать, дожидаясь, пока перед глазами перестанут плавать красные пятна. Плечо, опомнившись, начало побаливать, и я с досадой повернулась, желая рассмотреть, что там с ним такое.