Обманщики (The Deceivers)
Шрифт:
Теперь не оставалось и мысли о возвращении домой. Уинтер все осматривал, обследовал и обнюхивал, пока не обнаружил у входа на какую-то лестницу объявления об образовании общества цветоводов. Афиша изображала стилизованный мак, четыре золотистых кольца обводили его лепестки, а пятое
— середину.
— Угу. Пять золотых колец.
Поднявшись по лестнице, он оказался в другой аркаде, миновал зоомагазин с изобилием щенят на витрине, прошел было дальше, остановился и сокрушенно помотал головой.
— Суперфраер, — пробормотал синэргист, возвращаясь к магазинчику, и после внимательного
— Разговаривают? — поинтересовался Уинтер, подойдя поближе.
— Не остановишь. Одна беда, они трещат на гула, [27] потому такие и дешевые.
— Вполне разумно. Спасибо.
Покидая магазин через заднюю дверь, Уинтер задавался вопросом, каким же именно образом проявят себя три французские курицы. Как выяснилось — посредством вывешенной у входа в ресторан грифельной доски Сделанная на ней мелом надпись гласила:
27
Гула (gullah) — негры, живущие на островах, расположенных вдоль юго-восточного побережья США, этим же словом обозначаются многочисленные английские диалекты этих негров.
Меню:
Poulet Gras Poularde
Poulet de'l Annee
Vieille Poule Coq
Sauce Indienne, или Sauce Paprika, или Sauce Estragon
Burgundy, Bordeaux, Cotes du Rhone.
Не успел Уинтер начать охоту за двумя горлицами, как из ресторана выпорхнули две юные леди, одетые по последнему писку моды, вплоть до огромных странных шляп Eugenie. Поля каждой шляпы украшала крошечная перепелка из красных драгоценных камней.
— Naturlich, [28]– удовлетворенно кивнул синэргист-полиглот. — Рыжая перепелка, разновидность горлицы В количестве двух штук.
Держась на благопристойном расстоянии, он последовал за двумя юными модницами.
Теперь нужно было найти какую-нибудь ветку, однако в этой части могучей Столицы деревьями и не пахло.
Путеводительницы нырнули в огромный административный корпус. Над дверями, которые смело могли бы украшать вход какой-нибудь пагоды, шла надпись, сделанная стилизованными под иероглифы буквами:
28
Конечно (нем.).
БАНК «ВЕТКА САКУРЫ»
Уинтер начал хихикать. Структура обернулась чем-то похожим на дурацкую игру в поиски клада, оставалось только посмотреть, какой дурацкий приз заслужил он своей догадливостью.
Пройдя через вестибюль, синэргист не стал тратить времени зря, а сразу же изучил список съемщиков помещений на букву «П», нашел строчку «Одесса Партридж — 3030», скоростным лифтом поднялся на тридцатый этаж и — вот она, внушительная трехстворчатая дверь с табличкой «ПАРТРИДЖ».
Уинтер открыл дверь.
И оказался посреди самого настоящего симфонического оркестра, правда — без музыкантов. Синэргиста окружали все известные и неизвестные ему инструменты — струнные, медные, деревянные, ударные.
— Доброе утро, мистер Уинтер. — К нему приближалась очаровательная юная леди, успевшая уже снять шляпку Eugenie. — Очень приятно, что вы изыскали возможность прийти в назначенное время. Спинет готов к осмотру. Фрэнсис!
— Спинет? — тупо повторил Уинтер.
— Ну, в действительности, конечно же, вирджинал. Знаете, настольный спинет, без ножек. Фрэнсис, проводи, пожалуйста, мистера Уинтера в студию.
Вторая очаровательная леди, появившаяся за это время и тоже успевшая снять головной убор, провела Уинтера через симфонические дебри.
— У нас возникли определенные трудности с настройкой, — доверительно, сообщила она. — Надеюсь, вы не будете излишне придирчивы насчет ля-четыреста тридцать девять, мистер Уинтер. Струны просто не выдерживают больше четырехсот тридцати пяти. Сюда, пожалуйста.
Девушка открыла дверь студии и мягко впихнула ошеломленного журналиста внутрь.
— Доброе утро, король Р-ог, — сказала я.
Не думаю, чтобы Уинтер меня слышал. Он просто смотрел и смотрел, а потом заговорил:
— Но вы же — та самая приятная леди с вечеринки доктора Йейла. Похожая на примадонну. Я еще подумал, что вам бы петь Брюнхильду.
— Вы этого не говорили. Я — Одесса Партридж. К сожалению, не певица, хотя и имею некоторое отношение к музыке.
Уинтер быстро окинул помещение взглядом. На стенах — толстая звукоизоляция, окна с двойными стеклами, кипы нот — и печатных, и рукописных, — золоченый клавикорд, вирджинал, концертный рояль, за роялем
— Джей Йейл с обычной своей мягкой улыбкой.
— И доктор Йейл тут?
— Доброе утро, сынок.
— Это уж чересчур.
— Ничего подобного, мальчик. Садись. Я ни разу не видел тебя растерявшимся больше, чем на секунду. Соберешься.
Уинтер сделал шаг назад, к креслу, и сел, удрученно тряся головой. Затем он глубоко вздохнул, плотно сжал губы и пристально посмотрел на меня.
— Так это и есть мой приз, тот клад, который я искал?
— Ну вот! Видишь? — широко улыбнулся Йейл. — Тебе всего-то и потребовалось каких-то пять секунд. Молодец, Роуг.
— А кто это решил, что мне делать больше нечего, как такие вот загадки роу гадывать?
— Нам нужно проинформировать вас по крайне щекотливому вопросу, — проинформировала я его.
— Ну и что? А позвонить не могли?
— Я ведь сказала «по щекотливому». Телефонные звонки могут быть перехвачены. Ровно как и записки. И устные сообщения. Перед нами стояла задача привести вас сюда, не возбуждая ни у кого ни малейших подозрений, и мы понадеялись на ваше — действительно уникальное — чувство структуры. Такого чувства нет больше ни у кого.