Обманы Локки Ламоры
Шрифт:
— Жук, помолчи…
— Мы схватим его, Локки. Ты и я… Он не сможет остановить нас обоих. Черт, готов поспорить, он и с одним из нас не справится.
— Послушай меня, Жук…
— Прислушайся к своему приятелю, — процедил незнакомец. По лбу у него стекали ручейки пота.
— Я Благородный Подонок, — медленно и четко произнес мальчишка, и голос его зазвенел от еле сдерживаемого гнева. — Никто не смеет угрожать нам! Лучше нас нету во всем городе. А ты, гад, ответишь за свою наглость!
С этими словами Жук выпрямился и вскинул руку с «сиротским узелком». На худом мальчишеском лице застыло абсолютно безумное выражение.
В тот же момент
Жук отшатнулся, будто укушенный злобной осой. Колени его подогнулись, и он упал навзничь, выронив из рук бесполезную «маленькую красную заначку».
Мужчина отшвырнул арбалет и выхватил из-за голенища кинжал, но Локки не зевал. Теперь уже не было смысла скрывать Злобную Сестричку, и острый топорик полетел навстречу ненавистному убийце. Будь на месте Локки Жеан, он этим броском рассек бы череп врага до основания, а Локки сумел лишь попасть тому в лицо тяжелым обухом. Но и этого оказалось достаточно — удар пришелся пониже правого глаза, и, взвыв от боли, незнакомец отшатнулся. Подхватив брошенный арбалет, Локки с криком бросился на врага. Со всего маху он обрушил деревянный приклад на это ненавистное лицо, почувствовал, как хрустнул сломанный нос, увидел, как брызнула во все стороны кровь. Незнакомец рухнул на спину, попутно ударившись затылком о стеклянную стену, после чего соскользнул на пол, вскинув руки и пытаясь защититься от следующего удара. Локки не помнил себя от ярости. Он бил и бил, крушил пальцы мужчины, разбивал в кровь его лицо. Кажется, он что-то кричал… его крики смешивались с воплями жертвы, отражались от стен и метались в замкнутом помещении столовой.
Под конец он нанес незнакомцу сильнейший удар в висок. Голова у того дернулась и упала на бок, а сам мужчина бесчувственным кулем замер в углу.
Только после этого Локки отбросил арбалет и поспешил к Жуку. Болт пробил мальчику трахею и застрял, погрузившись по самое оперение.
Локки присел рядом с младшим товарищем и бережно приподнял его голову. Сквозь тонкую мальчишескую кожу он мог ощущать острие наконечника, засевшего в шее. Ладони Локки тут же стали мокрыми от теплой крови. Он чувствовал, как она толчками вытекает из смертоносного отверстия — в такт хриплому дыханию Жука. Мальчик не отрывал от него широко распахнутых глаз.
— Прости, прости меня, Жук, — повторял Локки сквозь слезы. — Пусть боги покарают меня за мою ошибку. Ах, Жук, мы ведь могли сбежать — вот и надо было бежать. Так нет же, моя чертова гордость… И вот теперь ты… и Кало с Гальдо. По справедливости этот болт предназначался мне.
— Твоя гордость законна, — едва слышно прошептал мальчишка. — Ты Благородный… Подонок.
Локки пришло в голову, что надо как-то остановить кровотечение, и он попытался зажать рану на шее у Жука. Но тот отчаянно вскрикнул, и Локки отдернул окровавленную руку.
— Законна, — прохрипел мальчик, и тоненькая струйка крови потекла у него из уголка рта. — А я… я ведь не ваш младший? Не на подхвате? Я настоящий Благородный Подонок?
— Ты никогда и не был на подхвате, Жук. Я никогда не числил тебя в младших, — слезы душили Локки. Дрожащими пальцами он попытался пригладить непослушные волосы подростка и ужаснулся, заметив кровавый след, который оставил на бледном челе Жука. — Ты просто маленький отважный идиот. Чертовски отважный… маленький безмозглый подонок. Прости
— Нет, — прошептал Жук. — О боги… больно… как же мне больно…
Вскоре дыхание его замерло. Он умер на руках у Локки, не сказав больше ни слова.
Да что же это такое! Локки с мукой поднял взгляд. На какое-то мгновение ему показалось, будто знакомый потолок из Древнего стекла, столько лет изливавший на него свет и тепло, теперь злорадно затаился у него над головой темной беспросветной массой. В нем застыло маленькое четкое отражение его самого, скорчившегося рядом с остывающим телом Жука.
Наверное, он так и просидел бы до утра на полу — замкнувшись в своем отчаянии, отгородившийся от всего света… Но тут из соседней комнаты снова донесся стон Жеана.
Это вывело Локки из горестного забытья. Он осторожно переложил голову мальчика на пол и, шатаясь, поднялся на ноги. Прихватив с собой верную Сестричку, он неверными шагами направился в гардеробную, размахнулся и со всей силы обрушил топорик Жеана на мерзкую колдовскую руку, лежащую между мертвыми близнецами Санца.
Когда лезвие вошло в иссохшую плоть, в воздухе возникло бледно-голубое сияние. Словно в ответ на это, сзади донесся громкий вздох Жеана. Локки посчитал его добрым знаком и продолжил методично, с остервенением крушить проклятый обрубок. Он рубил ее на мелкие кусочки, уничтожал хрупкие косточки, высохшую кожу — до тех пор, пока магическая надпись не распалась, а от черных ниток не остались одни лишь обрывки.
После этого Локки застыл, тупо глядя на тела Кало и Гальдо. Он стоял так, пока не услышал позади себя шаги Жеана.
— О, Жук, — простонал тот. — Пусть боги проклянут меня! Прости меня, Локки. Я не мог… я ничего не мог сделать…
— Тебе не за что виниться, Жеан, — проговорил Локки, и ему показалось, будто собственный голос разрывает все у него внутри. — Мы угодили в ловушку. На той дряни, которую оставил здесь контрмаг, было вышито твое имя. Он знал, что ты вернешься обратно.
— Ты говоришь о мертвой руке, да? О человеческой руке, на которой было вышито мое имя?
— О ней.
— Это «Хватка Палача»… — проговорил Жеан, неотрывно глядя на ошметки высушенной плоти. — Я… я читал когда-то о таком. О боги!
— Контрмаг знает свое дело. Он аккуратно, без всякого риска вывел тебя из строя, — отсутствующим голосом заметил Локки. — Так что, если бы не я, им вполне хватило бы одного убийцы. Спрятаться здесь, выждать момент, прикончить Жука, а затем и тебя.
— Всего один? — не поверил Жеан.
— Да, дружище, всего один, — горько вздохнул его товарищ и распорядился: — Поднимись в верхние комнаты, принеси горючее масло.
— Горючее масло?
— Да, все, сколько есть.
Проходя через кухню, Жеан задержался возле тела мальчика и левой рукой закрыл ему глаза, потом смахнул набежавшие слезы и побежал выполнять приказ гарристы.
А Локки медленно побрел в соседнюю комнату. За собой он тащил тело Кало Санцы. Он пристроил его возле стола, сложил руки умершего на груди и, опустившись на колени, поцеловал в лоб.
Мужчина в углу зашевелился и застонал. Ни слова не говоря, Локки приблизился к нему и пнул ногой в лицо. Затем снова вернулся в гардеробную за телом Гальдо. Несколько минут спустя оба брата Санца лежали посреди разоренной кухни, а рядом с ними покоилось тело Жука. Не в силах выносить застывший взгляд близнецов, Локки накрыл тела шелковой скатертью, которая нашлась на дне шкафа.