Обмен мирами
Шрифт:
– Ма бахт! – вырвалось у него. – Ма бахт, ха лала!
Послышался скрежет, в потолке над столом образовалось отверстие.
– В потолке открылся люк, – прокомментировал Омал. – Ты не бойся, это глюк… Ха лала, бахта, се, – добавил он на неизвестно чьем наречии.
Из люка на стол опустился круглый металлический сосуд вроде кастрюли, накрытый полукруглой крышкой. Сосуд брякнулся о столешницу. Омал успел заметить серые, скользкие на вид веревки, которые поспешно втянулись обратно. Отверстие закрылось.
Омал на цыпочках подкрался к столу, осторожно протянул руку и приподнял крышку. Из-под нее вырвался ароматный пар. Омал потянул
Омал и не заметил, как опустошил кастрюлю. Захотелось пить. О чем он и сообщил, не задумываясь, на языке, из которого несколько часов назад не знал ни слова. Вновь отворился люк. Оттуда выскользнула веревка, опустила на стол еще один сосуд, похожий на кувшин с узким горлом.
На этот раз Омал успел разглядеть веревку. Ком подкатил к горлу. Дивное мясо едва не запросилось обратно. Веревка оказалась тонким щупальцем, усеянным мелкими бородавчатыми наростами. Ма бахт… Он схватил кувшин, припал к горлышку. Терпкий прохладный напиток унял тошноту и прояснил мысли.
Омал отвалился от стола, лег, не снимая сапог, на кушетку. Уставился в покрытый мелкими трещинками высокий потолок. Поставил рядом с кушеткой кувшин. Время от времени прикладываясь к горлышку, Омал принялся размышлять.
Да, он, похоже, попал в ловушку. И ловушка эта расставлена, скорее всего, самим Джо Бастером. Ну а кем же еще? По-видимому, Джо понадобилось зачем-то скрыться в другом мире. Что неудивительно, при его-то профессии. Наверняка у бретёра немало «доброжелателей»… Это понятно. И также понятно, что тело свое Джо решил сохранить в целости и сохранности до той поры, когда ему можно будет в него вернуться. Он, Омал Мохо, тоже бы так поступил, будь у него такая возможность. Следовательно, ему, Омалу, предстоит провести неопределенное время в двойном заточении: в чужом теле и в чужой тюрьме…
«Вот же олух, – подумал Омал о себе самом. – Захотел задешево прокатиться в другой мир? А дешевый мир, как известно, бывает только в мышеловке…»
Он снова припал к горлышку кувшина. Напиток напоминал легкое вино, какое именно, Омал не знал, так как не разбирался в спиртном. Не любил он это дело. Самое главное, что здешнее вино не только не затуманивало голову, а наоборот – помогало думать.
Стоило ли проявить благоразумие и спокойненько дожидаться, когда Бастеру приспичит вернуться? С одной стороны – стоило. Ведь кто знает, окажись он за пределами этой вполне комфортабельной тюрьмы, не пришьют ли его сразу? А если не сразу, но предварительно подвергнув пыткам? Пытать будут тело Джо Бастера, а мучения испытывать придется ему, Омалу. Хорошенькая перспектива…
С другой стороны, сидеть в этой камере безвылазно – это ж свихнуться можно! Тело Джо не пострадает, а вот разум Омала – еще как! В результате по возвращении на родную планету он угодит прямиком в спецклинику. Ну уж нет… Не для того он ввязался в эту авантюру, чтобы сидеть в одиночке и пялиться на дерьмовый светильник!
Пара лишних глотков, и вино перестало бодрить. Ломая голову над способами побега, Омал сам не заметил, как заснул.
2
Проснулся он с ясной головой, готовым к решительным действиям. Сколько прошло времени, определить было нельзя. Лампочка все так же изливала тусклый свой свет. По углам бродили тени. Грязная посуда исчезла. Значит, щупальца снова побывали здесь. Омал посетил уборную, умылся под краном. Вернулся к столу. Осмотрел крышку люка. Пожалуй, по ширине будет в самый раз. Он добросовестно уселся на табурет, возвел очи к потолку и потребовал завтрак:
– Се унта!
Несколько минут ничего не происходило. Омал уже начал волноваться. Вдруг послышался знакомый скрип, крышка люка втянулась. Показались щупальца со знакомой кастрюлей. Омал не стал дожидаться, пока она опустится на стол. Он легко, по-обезьяньи вскочил на столешницу, ухватился за щупальца и дернул их на себя. Загремела кастрюля. Покатилась по полу, разбрасывая ароматные кусочки. Щупальца попытались высвободиться, но Омал повис на них всем весом. Тогда они напружинились и потащили его вверх. Очутившись в люке по пояс, Омал отпустил щупальца, оперся руками в закраины, подтянул ноги.
Вскоре он стоял в другой комнате. Просторной и светлой. И чертовски холодной. Окон в ней, правда, тоже не было, зато наличествовало сразу несколько дверей. Свет лился из настенных бра. Вдоль стен тянулись длинные блестящие столы, уставленные неизвестными Омалу приборами и механизмами. На металлических частях механизмов поблескивал иней. Неподалеку от него на гладком полу съежился влажный складчатый мешок, из-под которого торчали кончики щупалец. Омал хотел было с досады пнуть по мешку, как вдруг из складок показались большие бледные глаза без зрачков. Раздался свистящий шепот:
– Ма бахт, Дшое!
Омал немедленно откликнулся:
– Нон Дшое! Эст Омал!
Мешок со щупальцами разразился кашлем. Кашлял он долго, после чего прошептал:
– Хо, Омал… Омал зиц, нон тахт…
– Сам сиди в этой вонючей дыре! – заявил Омал по-английски, нисколько не заботясь о том, понимает ли его собеседник. И добавил на смеси среднесолярного и венерианского: – Си скунси?! Нон зиц, ма бахт!
Мешок громко вздохнул, протянул щупальца к креслу из прозрачного пластика, вцепился в подлокотники и взгромоздился на сиденье. Коротким всплеском щупальца он указал Омалу на свободное кресло, а когда тот уселся – сообщил, что зовут его Стросс и что он вовсе не тюремщик, как мог подумать уважаемый Омал…
Да, нептунианин Стросс вовсе не тюремщик, он профессор Солярного университета – главного учебного и научного центра Империи Солнца. Как ученый Стросс специализировался на межпланетном психообмене. Увы, исследования в этой области финансировались крайне скудно. Университетское начальство выделяло на эксперименты Стросса не более десяти тысяч солларов в стандартный солнечный год, и профессор вынужден был изыскивать средства на стороне.
Так он связался с разбойной популяцией разумных меркурианских рептилий. Их главарю, Шорру, идея психообмена пришлась по душе, и он придумал, какую из этого можно извлечь выгоду. Коротко говоря – укрывать бренную плоть беглых преступников, помещая их отягощенные злодеяниями души в тела незадачливых психотуристов. По-своему это остроумная идея, но его, профессора Стросса, светила солярной науки, лауреата многих премий, тяготит роль тюремщика. А главное – соучастника преступлений! Но, как говорится, щупальце увязло – всему нептунианину пропасть.