Обнаров
Шрифт:
Эта была стандартная схема. Оставшиеся за день объедки, например, кусочки отбивных, тушеных говяжьих языков, срезав надкусанные места, раскладывали на тарелке, накрывали гарниром из также оставшихся недоеденными овощей, засыпали сыром, ставили в микроволновку и подавали горячими.
– Сэкономим на вывозе пищевых отходов и репутацию заведения поддержим, – резюмировал в таких случаях Жора Ростов.
Удивительно, но почти всегда люди оставались довольны «халявой» и даже давали чаевые. Только сегодня
– Не надо мне вашего бесплатного блюда! Не ходил я сюда и больше сто лет не пойду. Дайте счет за салат и кофе! – орал настырный дед.
– Не откажите в любезности, пройдите в мой кабинет, напишите письменную жалобу, счет принесут туда, – услужливо предложил Ростов.
– С удовольствием!
– Девушка! Девушка, вы совсем забыли про нас…
Сергей Беспалов смотрел на Таисию с пьяной улыбкой совершенно счастливого человека.
– Слушаю вас.
– Принесите нам минералочки.
– Какой именно?
– Нам уже все равно.
– Минуточку.
Тая направилась к бару.
– Мишань, дай минералочку, – попросила она бармена.
– Для тебя что угодно.
– Слушай, ты работаешь здесь давно. Скажи, что после жалоб бывает? По карману бьют?
Бармен поставил на стойку бутылку воды.
– По карману не знаю, а по морде бьют.
– Как…
– Да не тебя, дурочка! Ты думаешь, Жорик мужика жалобу писать повел? Ха! Он его сейчас на заднем дворе отоварит, кошель почистит, и дело с концом. Жорик не любит, когда взбухают.
– Будь другом, отнеси минералку за второй столик. Побыстрее!
Как она бежала по заваленному коробками, заставленному пустыми ящиками коридору, Таисия не запомнила. В память врезалось окровавленное лицо, по-детски беспомощный взгляд, обмякшее, сползающее по стеночке в грязь тело.
– Жора, прекрати! Ногами не бей! Перестань, ты убьешь его! Оставь его! Пойдем! Пойдем, говорю! Успокойся! Пойдем!
Она с трудом оттащила Ростова.
– Тварь! Хрыпняк нафталиновый! Убью, еще увижу!
– Идем, Жорик. Хватит. Идем. Я тебе сейчас кофе сварю, со сливками и корицей, как ты любишь. Идем.
– Голова… – Ростов пошатнулся, присел, обхватив руками голову. – Больно… Виски давит… Сука старая. Прикончу…
– Тебе нельзя нервничать. Пойдем потихонечку. Вартанчик нам пирог испек. Пойдем есть пирог. Ты же голодный. Пирог вкусный, твой любимый. Пойдем, Жорочка. Там и кухня, и зал без твоего присмотра. Пойдем, милый, ты нам нужен. Мы же за тобой, как за каменной стеной…
Так, с уговорами, Таисия увела Ростова назад, в закусочную, усадила на кухне.
– Вартан, пирог давай и кофе. В кофе, как обычно, фенозепам растолки. Опять его понесло. Сейчас озвереет. Только быстро, быстро давай! – шептала она на ухо повару.
– Вах, вах! Все сделаю. Иди в зал.
Но в зал Тая не пошла. Бегом она вернулась туда, где остался пожилой избитый Ростовым мужчина. В грязном, заваленном тарой внутреннем дворе закусочной было темно и страшно. Глаза не сразу привыкли к темноте.
– Эй! Вы живы? Уважаемый, вставайте. Вы живы?
Мужчина пробормотал что-то бессвязное.
– Ну, слава богу! Живой. Вам уходить надо. Пойдемте, я помогу вам сесть в автобус. Здесь, за углом, остановка. Вставайте же! – она тряхнула мужчину за грудки. – Вам нельзя здесь. Если он вернется, он просто убьет вас. У него после Чечни с нервами беда. Вставайте же!
– Из-за тебя все… – едва слышно произнес мужчина. – Ты виновата… Подлая… Подлая тварюшка!
Тая воровато обернулась к служебному входу.
– Да вставайте же, наконец! Вам бы в живых остаться, потом виноватых искать будете…
Зал был почти пуст. Закусочная закрывалась.
– А все-таки вы совсем забыли про нас… – Сергей Беспалов, слегка покачиваясь, поднялся, протянул Таисии оплаченный счет и двести рублей чаевых. – Все, что осталось, – извиняясь, улыбнулся он. – Жаль расставаться. Жук, встаем! Буди Лёху. Работенка у вас, весь вечер туда-сюда, туда-сюда… На ногах…Устали?
– Устала. Мы будем рады видеть вас снова. До свидания.
– Мы придем. Я уверен, теперь мы будем здесь часто бывать. Простите, если наши пьяные лица… – он театрально прижал руку к сердцу. – Учтем. Исправим. До свидания…
На пороге Беспалов остановился, обернулся.
– И все-таки… Все-таки… – он лукаво прищурил левый глаз. – Все-таки вы слишком хороши для этого заведения.
Тиканье будильника действовало на нервы. Будильник был старый, потрепанный долгой жизнью и меняющимися хозяевами. Будильник старался. Его надрывное «тик-тик, тик-тик, тик-тик» мешало спать, мешало думать.
Таисия отчаянно вздохнула, перевернулась на другой бок и сунула голову под подушку.
– «Живет моя отрада в высоком терему. А в терем тот высокий нет хода никому… А в терем тот высокий нет хода никому!» – пьяно горлопанил сосед за стенкой.
– Не то! Ну не то, Сеня! «На горе колхоз, под горой совхоз, а мне миленький да задавал вопрос…» – тоненьким голоском повела соседка.
– Куда ты лезешь, дура?! Молчи в тряпочку. Замотайся в оттоптанные медведями ухи! Как была лимита, лимитой и осталась! Все про колхоз свой: «Ля-ля… Ля-ля…»
– Какая я тебе лимита? Осел! Кто тебе квартиру заработал?
– А кто пропил?! Теперь в этом змеенятнике. Жди, когда попросят! Дурой была, дурой осталась! «Я знаю, у красотки есть сторож у крыльца, никто не загородит дороги молодца!» – продолжал сосед.