Обнажая запреты
Шрифт:
Отстранённо гадаю, причина во мне или всё же в паре выпитых коктейлей. Ответа нет. Есть острое желание убивать.
Хмуро смотрю как она, обхватив руками шею одного из близнецов, медленно рисует бёдрами восьмёрки, пока второй, пристроившись за спиной, придерживает её за талию над руками брата и что-то непрерывно нашёптывает на ухо.
Анюта звонко смеётся.
Мой самоконтроль постепенно уходит вразнос.
Её глаза закрыты, а на лице такой сладкий невинный румянец, будто Малая понятия не имеет, как заводит напряжённо переглядывающихся
Я морщусь от пробежавшегося по нервам тока и, не глядя, опрокидываю в себя Хиросиму. Градус картинки зашкаливает. Готов поклясться, что если Анюта позволит им жаться к себе в том же темпе, Ярицкие разденут её прямо здесь, при всём народе. Даже невзирая на возможное сопротивление.
Смотрю как ладони того, что спереди сползают на бёдра, пока руки второго подбираются к пуговицам на груди, и желудок подкатывает к горлу. Это нихрена не возбуждает, а бьёт сразу по всем болевым точкам. Растираю ладонью лицо, пытаясь привести мысли в порядок и зло усмехаюсь при виде того, как Анюта неуловимо напрягается.
А чего ты ждала, девочка, виляя между ними задом?
Решительно допиваю третий шот.
Щёлк… щёлк… щёлк… — разгоняется счётчик моего терпения.
Щ-щ-щёлк… Переклинивает.
Ну всё, малая. Доигралась. Пора возвращать тебя на грешную землю.
Активно работая локтями, пробираюсь к Ярицким и жёстко хватаю ближайшего за плечо. Колю, судя по имени, набитому под сердцем.
— Привет, ребята, — бешенство скрипит стеклом на зубах. — Спасибо, что приглядели, дальше я сам.
— Бля-я… Умеешь ты Север кайф обломать, — Коля ведёт плечом, стряхивая мою руку, но отступает. Ровно на шаг.
А вот Глеб всегда был более несговорчивым. Он ревниво удерживает ладонь под грудью ошеломлённой Ани. Вызывающе щурит глаза.
— Это сестра Стаса, — крепко пережимаю жилистую кисть, буравя его тяжёлым многообещающим взглядом. — И мне плевать как сильно ты… Вы её хотите. Она со мной. Поэтому вопрос закрыт.
Ну же, ковбой. Дай мне повод.
На висках Глеба выступает испарина. Секунда… Вторая…
Ярицкий опускает глаза.
— Забирай, — выдыхает сухо.
— Отличная вечеринка, — даже не пытаюсь скрыть разочарования. Ярость настойчиво требует крови.
Братья синхронно растворяются в толпе. Для драки в нашем окружении нужен повод весомее. Смазливой мордашки неглупым в принципе Ярицким недостаточно.
— Это с какого перепугу я с тобой?! — зрачки Анюты болезненно сверкают. Расширенные. Не пьяная, но где-то очень рядом. Реакции запаздывают, потому что на мой рывок с последующим движением сквозь толпу к дверям особняка огрызается не сразу. — Отпусти меня, слышишь? Ты мне не указ! Ты мне вообще никто!
— Сейчас мы это исправим, — дёргаю её за собой, мотивируя резвее шевелить
Договорить даже не могу, так колотит всего. В груди всё сжимается при одной мысли, что меня сейчас могло здесь не быть. Никто не стал бы спрашивать её согласия.
Прости, Стас, я пытался.
Я до последнего держался…
Размашисто распахиваю дверь ближайшей гостевой комнаты.
Кусающий поцелуй в ответ на попытку заехать мне по морде.
Вкус крови на языке: сталь и пламя. Девичья грудь судорожно вздымается и опадает под моей ладонью. И Хиросима так не вовремя взрывает мне мозг…
Какого чёрта мы умудрились так вляпаться?!
— Тебя брат когда-нибудь лупил по заднице?
В отрывистом шуме нашего дыхания щёлкает бляха армейского ремня.
— Нет… — единственное слово тает в судорожном вздохе. Её глаза широко раскрыты, а тело бьёт красноречивой дрожью. Язычок быстро проскальзывает по нижней губе. — Не смей, Даня…
Маленькая плутовка. Ещё никто так громко не говорил мне «Да».
— Извиняй, Малая. Мне согласие, чтоб выпороть тебя не нужно.
Глава 19
Анна
— Даня… Что ты… Что ты делаешь? — шепчу сбивчиво, испуганно ёрзая бёдрами поперёк его чуть расставленных ног. — Даня, нет!..
Голова свешивается вниз и кружится так сильно, что кажется будто паркет перед глазами пляшет. А вот тело всё воспринимает очень даже ясно: и тяжесть мужской руки, фиксирующей спину, и натужный треск капрона, срываемого вниз до колен.
— Белый горошек? Как мило, — его шёпот злым свистом просачивается между зубов.
Это какое-то безумие, пьяные галлюцинации. Не станет же Дан в самом деле… Это же Даня! Мы росли вместе! Он угощал меня конфетами и разрешал брать свой фотоаппарат. Который я разбила, а он даже не отругал. Как же так вышло, что сейчас он грубо сдирает с меня трусы, перекинув как вредное дитя через колени?
— Перестань, — изворачиваюсь, чтобы укусить его за голень. Плотная ткань армейской формы царапает пересохшие губы. И всё напрасно. Дан в последний момент отводит ногу в сторону. Только зубы больно клацают, не удержав штанину. — Я Стасу расскажу! Слышишь?
— Валяй. Он ещё сверху добавит.
Неприятный холодок овевает голые бёдра, когда он задирает на мне юбку до самой талии. Какое-то шестое чувство подсказывает, что шутки кончились. Я вырываюсь с удвоенной силой. Снова пытаюсь укусить, царапаю ногтями шнуровку берцев, цепляюсь за ножки стула. И чувствую себя беззащитным котёнком. Но не сдаюсь — бью кулаком что есть силы по щиколотке.