Обнаженная со скрипкой
Шрифт:
Джейкоб. Где они?
Себастьян. На складе в Пасси, месье.
Колин. Их надо немедленно уничтожить.
Себастьян(подходит к Колину). Я не согласен, месье. Такой варварский жест совсем ни к чему. Если их с умом продать на протяжении ближайших нескольких-лет, —
Джейкоб. Вы их застраховали?
Себастьян. Да, месье. Эти картины — моя собственность. Ведь их написал мой сын. Мистер Сородэн передал их мне, чтобы я ими распорядился, как найду нужным. Он считал это справедливым и полагал, что мы с вами сможем прийти к какому-нибудь соглашению.
Джейкоб. Этого вам не дождаться! Я раскрою весь этот мерзкий обман!
Себастьян(учтиво). Не будет ли такой поступок несколько непоследовательным, особенно теперь, когда вы уже откупились от княжны Павликовой, мисс Уотертон и мистера Левеллина? Я, право, очень советую вам хорошенько подумать, мистер Фридлэнд. Если вы раскроете весь этот мерзкий обман, как вы выразились, то этим самым сделаете себя посмешищем в глазах всего света.
Колин(вставая). От имени моей матери и моей семьи я заявляю, что всецело согласен с мистером Фридлэндом. Этот скандал должен быть раскрыт, чем бы это нам ни грозило. Так ведь, мама?
Изобэл. Да… Я полагаю, так… но…
Колин(снова садясь). Но что?
Изобэл. Я подумала об этом милом мальчике. Ведь он столько трудился — и будет страшно огорчен.
Себастьян. Не только мальчик будет огорчен — вся современная живопись будет унижена и обеднена. Один только Голливуд сколько потеряет! Картины перестанут покупать, и тысячи подающих надежды молодых художников начнут умирать с голоду. Это будет катастрофа! О многих настоящих великих мастерах тоже пойдет дурная молва, на их лучшие творения станут смотреть с недоверием и подозрением. Если просочится слух, что великие шедевры Сородэна написаны бывшей русской княжной, ставшей в эмиграции проституткой, девушкой из варьете, помешанным на религии сектантом и четырнадцатилетним мальчиком, то разлагающее влияние этого факта начнет распространяться со сверхъестественной быстротой. Современная скульптура, музыка, драматургия — все подвергнется переоценке. Десятки тысяч трудолюбивых людей, которые сейчас зарабатывают на уютную жизнь тем, что пишут книги, не зная грамматики, сочиняют музыку, не обладая чувством гармонии, и малюют картины, не имея представления о живописи, будут ввергнуты в крайнюю нищету или окажутся вынужденными обучаться своему делу. Громкие имена за одну только ночь превратятся в ничто. Пощады не будет никому. Так что хорошенько взвесьте все, мистер Фридлэнд, прежде чем создать этот хаос. Мало того, что вас сделают посмешищем, вас постараются распять на кресте! И раньше всего об этом позаботятся ваши же коллеги. (Звонок у парадной двери). Вот двое из них.
Джейн. Что вы собираетесь делать, Джейкоб?
Себастьян(Джейкобу). Да, что мы решаем; месье? Оставить наш маленький секрет нераскрытым или предать его широкой огласке?
Джейкоб. Зайдите ко мне в контору сегодня. Там мы договоримся.
Себастьян. А сэр Эларик и мистер Рискин — директор музея нового искусства?
Джейкоб(с отчаянием). Просите.
Себастьян. Слушаю, месье. (Он кланяется Изобэл, затем Джейкобу, идет к дверям и распахивает их).
Занавес