Обнаженное солнце (пер. Н.Виленская)
Шрифт:
Когда Глэдия осторожно протянула цветок Бейли, с оторванного стебелька закапала вода. Бейли, тоже осторожно, подставил ладонь.
– Вы его убили, – сказал он.
– Это же только цветок. Их здесь тысячи. – Вдруг Глэдия выдернула цветок прямо из-под пальцев Бейли, глаза ее сверкнули. – Или вы думаете, что если я сорвала цветок, то могу убить и человека?
– Ничего такого я не думаю, – примирительно сказал Бейли. – Можно посмотреть?
Вообще-то Бейли не хотелось трогать цветок. Он рос в мокром грунте, и на нем еще осталось немного грязи. И как только
– Чувствуете, как пахнет? – спросила Глэдия. Бейли сразу уловил запах, понюхал и сказал:
– Женскими духами.
– Настоящий землянин, – в восторге захлопала в ладоши Глэдия. – Вы хотите сказать, духи пахнут цветами.
Бейли печально кивнул. Пребывание на воздухе утомило его. Тени становились длиннее, и пейзаж делался все более мрачным. Но он решил не сдаваться. Он хотел, чтобы исчезли серые стены, скрывающие его портрет. Пусть это донкихотство, но так тому и быть.
Глэдия забрала у Бейли цветок, который тот охотно вернул, и стала медленно обрывать лепестки.
– Наверное, все женщины пахнут по-разному? – спросила она.
– Зависит от духов, – равнодушно ответил Бейли.
– Подумать только, как близко нужно быть, чтобы различать запахи. Я не пользуюсь духами, потому что близко никого не бывает. Вот только сейчас – вы. Но вам, наверно, часто приходилось нюхать духи. Ведь ваша жена на Земле всегда рядом с вами? – Нахмурившись, она сосредоточенно терзала цветок.
– Не всегда. Не каждую минуту.
– Но почти всегда. И когда вы только захотите…
– Почему доктор Либич так упорно обучал вас роботехнике, как вы думаете? – прервал Бейли.
От цветка осталась только сердцевина со стеблем. Глэдия повертела его между пальцами и швырнула в пруд. Цветок на миг задержался на поверхности – и утонул.
– Кажется, хотел, чтобы я стала его ассистенткой.
– Он сам так сказал, Глэдия?
– В самом конце, Элайдж, – наверное, уже потерял терпение. Во всяком случае, он спросил меня, не будет ли мне интересно заняться роботехникой. Я ему, естественно, сказала, что ничего скучнее не представляю. Он сильно рассердился.
– И после этого больше с вами не гулял.
– А знаете, пожалуй, так и есть, Я, наверное, задела его чувства. Но что я могла поделать?
– Значит, про ваши ссоры с доктором Дельмаром вы рассказали ему раньше?
Она крепко сжала кулаки и вся застыла, чуть склонив голову набок.
– Про какие еще ссоры? – спросила она неестественно высоким голосом.
– Про ваши с мужем. Насколько я понимаю, вы ненавидели его.
Лицо Глэдии исказила гримаса, оно пошло пятнами.
– Кто это вам сказал? Джотан? – Сколько свирепости в ее взгляде!
– Да, доктор Либич упомянул об этом,
– Вы по-прежнему хотите доказать, что мужа убила я, – сказала потрясенная Глэдия, – Я-то считала вас своим другом, а вы – а вы только сыщик. – Она замахнулась кулаком.
– Вы же все равно не сможете меня тронуть.
Глэдия уронила руки и беззвучно зарыдала, отвернувшись от инспектора. Бейли опустил голову и закрыл глаза, отгораживаясь от длинных, тревожных теней.
– Доктор Дельмар не проявлял к вам нежности, верно? – спросил он.
– Он был очень занятой человек, – сдавленно ответила Глэдия.
– А вот у вас сердце нежное, и вы небезразличны к мужчинам, понимаете?
– Я н-ничего не могу с собой поделать. Знаю, что это гадко, но ничего не могу поделать. Гадко даже говорить об этом.
– Но с доктором Либичем вы говорили?
– Нужно же было хоть что-нибудь предпринять. Джотан был под рукой и слушал как будто охотно, а мне становилось легче.
– Вы поэтому ссорились с мужем? Потому что он был холоден с вами, безучастен, а вас это возмущало?
– Временами я его просто ненавидела. – Она беспомощно передернула плечами. – Он был хороший солярианин – и только, и нам не предписывали д… – Слезы хлынули снова.
Бейли ждал. У него похолодело в желудке, воздух тяжело давил на плечи. Когда рыдания Глэдии стали утихать, он спросил как можно мягче:
– Вы убили его, Глэдия?
– Н-нет. – И вдруг добавила, будто вся воля к сопротивлению иссякла в ней: – Я вам не все рассказала.
– Тогда расскажите сейчас, пожалуйста.
– Мы ссорились и в тот день, когда он погиб. Все по той же причине. Я кричала на него, а он никогда не кричал в ответ. Он вообще почти не отвечал мне, и это было еще хуже. Я так разозлилась, так разозлилась… А потом я ничего не помню.
– Иосафат! – Бейли слегка качнуло, и он уперся глазами в безопасный камень скамейки. – То есть как не помните?
– Ну, он был мертв, я закричала, пришли роботы…
– Вы убили его?
– Я не помню, Элайдж, а если бы убила, то помнила бы, правда? Только я вообще ничего не помню. Я так испугалась, так испугалась… Пожалуйста, помогите мне, Элайдж.
– Не волнуйтесь, Глэдия. Я помогу вам. – Колеблющийся разум Бейли уцепился за орудие преступления. Что с ним сталось? Его кто-то унес. Но если так, унести его мог только убийца. Поскольку Глэдию нашли без чувств сразу после убийства, она этого сделать не могла. Значит, убийца – кто-то другой. Пусть вся Солярия уверена в обратном – это был кто-то другой.
Надо вернуться в дом, сквозь дурноту подумал Бейли.
– Глэдия, – сказал он и вдруг понял, что смотрит прямо на солнце. Оно уже опустилось к самому горизонту. Должно быть, Бейли повернулся к нему непроизвольно и уже не мог оторваться как зачарованный. Такого солнца он еще не видел. Оно набухло, покраснело и померкло – можно было смотреть на него не щурясь; под ним различались тонкие линии кровоточащих облаков, а одно облако пересекло диск черной чертой.