Обнаженное солнце (сборник)
Шрифт:
— В этом возрасте они не так уж плохи, — ворчливо заметила провожатая Бэйли, — но требуют наблюдения невероятного количества роботов.
— Да, потребность во внимании и ласке свойственна детям. С этим трудно бороться, — заметил Бэйли.
Клариса поморщилась и неохотно процедила:
— Да, дети требуют персонального внимания.
— Меня удивляет, — заметил Бэйли, — что роботы могут удовлетворить потребность детей в ласке и нежности.
Клариса резко повернулась к нему.
— О небеса! Послушайте, землянин, если вы нарочно стараетесь дразнить меня, все равно у вас ничего не
— Дразнить вас? О дьявол! Я и не думал.
— Я так же, как и вы, могу произнести это слово: “нежность”. Если вы хотите услышать другое непристойное слово, то я и его могу произнести: любовь, любовь. Слышали? А теперь потрудитесь вести себя прилично.
Бэйли решил не развивать данной темы.
— Значит, роботы в состоянии опекать детей достаточно успешно?
— Конечно. Робот составляет хорошую компанию малышу, которому безразлично, что это всего лишь робот. Но после трех лет и до десяти появляются более сложные проблемы.
— Какие же?
— В этом возрасте дети требуют совместных игр. Они не желают обходиться друг без друга.
— Ну и вы разрешаете им такое кощунство?
— Приходится. Но даже и в этих случаях мы не забываем о своих целях — готовить детей к жизни взрослых граждан Солярии. У каждого из детей отдельная комната. Каждый день определенное время отводится на то, чтобы они пребывали в одиночестве, и с годами это время все увеличивается. К десяти годам ребенок уже в состоянии хотя бы некоторое время общаться с другими детьми при помощи телеконтактов.
— Меня поражает, что вам удается так успешно бороться с врожденным инстинктом… — начал Бэйли.
— Каким инстинктом? — перебила его Клариса.
— Инстинктом общения с себе подобными, свойственным всем людям. Вы же сами признаете, что дети в определенном возрасте настаивают на совместных играх.
— Но какой же это инстинкт? — пожала плечами молодая женщина. — О небеса! Мало ли что свойственно ребенку? Дети, например, боятся тишины. А вы боитесь? Нет такого вредного инстинкта, который нельзя было бы подавить соответствующим разумным воспитанием. Но сколько это требует труда, о небеса! У патрона была замечательная идея. Он мечтал о создании таких роботов, которые сами могли бы дисциплинировать и наказывать детей, не выходя при этом из строя. А почему бы и нет? Строгая дисциплина сегодня необходима для достижения лучшей жизни завтра — в сущности это и есть истинное выражение Первого Закона. Только бы научить роботов понимать это! Вот в чем проблема.
— А таких роботов еще не существует?
Клариса покачала головой.
— Пока, увы, нет. Но Дельмар и Либиг напряженно работали над их созданием.
— А был ли Дельмар достаточно опытным роботехником для того, чтобы лично проводить эксперименты с роботами?
— О да, он часто этим занимался.
— Вы не знаете, не находился ли у него в лаборатории какой-нибудь робот новой системы в момент убийства?
— Мне говорили, что какой-то робот там был.
— А вы не знаете, какая именно модель?
— Вам следует узнать это у самого Либига.
Клариса взглянула на часы.
— А сейчас как раз время игр у детей постарше. Пойдемте в сад, вы увидите их всех сразу.
— Попробую, — нерешительно сказал Бэйли, — я только не уверен, что долго выдержу.
— Ах, да, я все забываю, что вы — землянин. Может быть, вам вообще не стоит выходить на воздух?
— Нет, пойдемте. — Бэйли сумел изобразить подобие улыбки. — Пора привыкать к вашему образу жизни.
Дул сильный ветер, настолько сильный, что было трудно дышать. Ощущение ветра, ощущение собственной одежды и волос, развевающихся на ветру, заставило Бэйли дрожать с ног до головы. Глазам было больно глядеть на яркое голубое небо и зелень вокруг. Единственным успокоением служила ровная тропинка, по которой он шагал, стараясь не поднимать взора. И все же это было достижением, он уже был в состоянии подавить непреодолимое желание убежать, скрыться от всего этого. Он проходил мимо дерева. Подумать только, живое дерево! Он протянул руку и осторожно коснулся его шершавой коры. На зеленые шуршащие листья он не смел взглянуть.
— Ну, как вы? — послышался голос Кларисы, находившейся на некотором расстоянии от него.
— Все в порядке, — деланно бодро ответил Бэйли.
— Отсюда вы увидите, как дети бегают и играют Роботы организовали для них какую-то игру, но следят за ними в оба. Маленькие животные в пылу игры могут выколоть друг другу глаза или сделать еще что-либо в этом роде. При личном общении всякое может случиться, не так ли?
Бэйли с трудом оторвал глаза от тропинки и взглянул на лужайку Там вдалеке виднелись маленькие фигурки мальчиков и девочек. Они с криком гонялись друг за другом. Между ними двигались ловкие фигуры механических нянек.
— Им нравится эта дикость, — неодобрительно заметила Клариса, носиться взад-вперед, визжать, падать, снова вскакивать, касаться друг друга… О небеса! Когда эти маленькие животные поймут, что пора стать нормальными людьми!
— Куда потом направляются ваши дети?
— В свои поместья Число умирающих на нашей планете фактически равно числу вступающих в жизнь.
— Они будут жить в поместьях своих родителей?
— О небеса! Конечно, нет Было бы странным совпадением, если бы родители умерли как раз в тот момент, когда ребенок становится взрослым. Каждый из них занимает пустующее поместье Кроме того, они не осведомлены, кто именно их родители.
— Разве родители никогда не навещают своих детей?
— У вас какой-то извращенный ум, инспектор. Ну почему родителям может прийти в голову такая странная идея? Ну вот, один из них свалился и, наверное, плачет! — воскликнула она.
К упавшему ребенку уже подбегал робот.
— Сейчас он посмотрит, что с малышом. Если что-нибудь серьезное, вызовут меня. Надеюсь, что обойдутся без моего вмешательства, заметила Клариса нервно.
У Бэйли снова начала кружиться голова Оглянувшись, он заметил неподалеку группу из трех деревьев, образующую тенистый свод. Он медленно двинулся к этим деревьям. С дрожью шагая по омерзительно мягкой зеленой траве, напоминающей своей мягкостью гниющее мясо, он закрыл глаза и, дойдя до свода деревьев, облокотился о ствол одного из них и глубоко вздохнул. Сквозь верхушки деревьев на него попадали только отдельные блики ослепительного солнца, безжалостно сверкавшего высоко в небе.