Обнаженные души
Шрифт:
— А ты нужна мне, Лейла, — грустно улыбнулся он. — Надеюсь, когда-нибудь поймешь, как сильно.
Лейла шагнула к нему, заметив, как участилось его дыхание, дрогнули губы, щеки порозовели. Она закинула шарф ему за шею. В темных глазах Рафаэля вспыхнула страсть.
— Покажи, как сильно, — прошептала она и резко потянула шелковую ткань.
Глава 7
Невозможно преодолеть искушение, когда ее глаза полыхают желанием. Рафаэль стиснул зубы. Почему, собственно, он должен бороться с собой, если сегодня их последняя
С низким, эротическим стоном он накрыл губами ее губы. Поцелуй был жестким, требовательным, но Лейла ждала именно такого, чтобы в полной мере почувствовать его страсть и пульсирующее нетерпеливое желание, которое так заводило ее. Ногтями она впилась в его спину, отчаянно цепляясь за Рафаэля, когда он прижал ее к стене. Его язык властно вторгся в глубину ее рта, твердый бугор упирался в живот.
— Не хочу, чтобы эта неделя закончилась, — шептала она между поцелуями, пока ее пальцы судорожно расстегивали молнию его брюк. Ей не терпелось принять его в себя, ощутить их связь, убедиться, что она не теряет Рафаэля.
— Это зависит только от тебя. — В хриплом голосе мужа звучала надежда.
Неужели она наконец услышала его? Как он устал от одиночества! Как давно лелеял эгоистичную мечту вернуть жену в свои объятия и в свою жизнь! Лейла говорила о том же, но на деле на первое место ставила карьеру.
Все мысли вылетели из головы, когда Лейла поскребла ноготками по его груди. Если бы в темноте спальни рассыпались искры, Рафаэль бы не удивился. В нем бушевал огонь желания.
Одним движением он сорвал с нее платье, обнажив тугую грудь. Казалось, дерзкий жест еще больше возбудил Лейлу. Она торопливо стянула трусики, как будто желая устранить последнюю преграду между ними. Рафаэль одобрительно хмыкнул, подхватил ее за талию и поднял. Всего лишь секунду он держал ее на вытянутых руках, потом резко опустил на мощный, напряженный пенис. Волна экстаза захлестнула ее. Лейла вскрикнула и обвила ногами его сильные бедра, прильнув к Рафаэлю всем телом, уткнувшись лицом в его шею. Голова кружилась от блаженного ощущения полного слияния. Лейле хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно.
Рафаэль судорожно вздохнул, как будто приходя в себя после взрывного соития, и замер, наслаждаясь теплом нежной кожи и скольжением возбужденной плоти во влажной глубине ее лона.
Теснее прижимаясь к Рафаэлю, Лейла сосредоточилась на пульсирующих толчках внутри, рождавших волны наслаждения и заставлявших петь ее сердце. Инстинктивно она расслабила мышцы, а потом крепко сжала вокруг длинного ствола, удерживая в себе, желая получить все, что он может дать ей.
— Моя любовь… — прошептал Рафаэль.
Он почти вышел из ее лона, чтобы снова глубоко вонзить ненасытный член. Губы обрушились на нее с такой же жадной настойчивостью, как и его мужское естество. Лейла запустила пальцы в густые темные волосы, отвечая на поцелуй, двигаясь навстречу в едином ритме с необузданной страстью, не оставлявшей сомнений, что он — ее единственный любовник, единственная любовь.
Задыхаясь, они оторвались друг от друга, чтобы набрать в легкие воздух. Кожа Лейлы горела, а полыхавший внутри огонь грозил превратить обоих в пепел. Рафаэль откинул голову. Он напоминал ожившее языческое божество, олицетворяющее страсть, любовную муку, обладание.
Рафаэль контролировал каждое движение, подчиняя ее своей воле. Она не могла противостоять его эротическим атакам ни секунды дольше. Возбуждение бушевало в ней, как цунами, грозя лишить рассудка. Каждый дюйм тела — от упиравшихся в его грудь сосков до сердца, стучавшего быстро и сильно, — превратился в обнаженный нерв. Но она хотела большего, еще большего, чтобы сохранить драгоценные воспоминания.
Они оба были изобретательны в постели. Их любовь всегда была страстной. Но никогда раньше Лейла не испытывала такого потрясения. Ей казалось, умри она сейчас — ушла бы из жизни на вершине блаженства.
Ее пальцы легко коснулись напряженных мышц его спины, дрожью ответивших на прикосновение. Лейла закрыла глаза, стараясь запечатлеть в памяти каждый миг невероятного наслаждения. Если бы она могла навсегда удержать Рафаэля в своих объятиях, внутри своего лона! Когда они соединялись воедино, мир вокруг переставал существовать. Они становились единым существом, дышали одним дыханием, их сердца бились в унисон, в душе звучала только им знакомая мелодия.
Возбуждение достигло высшей точки, открывая путь в стратосферу. Она ахнула в ожидании взрыва, после которого отключалось сознание, оставались только чувства, наступала нирвана. Только она. Только Рафаэль.
Без него она не мыслила жизни.
Лейла прижалась к нему, желая вместе вознестись к вершине, но сознание уже не подчинялось ей. Она содрогнулась в оргазме, рассыпавшим перед глазами брызги огней. Лейла выкрикнула его имя и утратила чувство реальности.
Она смутно ощущала мощный торс Рафаэля, прижимавший ее к прохладной стене, последний рывок и глухой стон, говоривший, что и он достиг пика. Она слабо улыбнулась от гордости за то, что отдала себя всю без остатка.
— Потрясающе, — сказала она, прижимаясь губами к его влажной груди.
— Потому что ты — потрясающая женщина, — уточнил Рафаэль, сжимая ладонями ее ягодицы.
Лейла закинула руки ему на плечи, подняла голову и посмотрела в лицо:
— Это твоя заслуга.
— Все рано или поздно кончается, — неожиданно произнес Рафаэль с нотой обреченности в голосе, заставив Лейлу насторожиться. — И приходится начинать все сначала.
Лейла вздохнула с облегчением и коснулась губами его губ:
— Так давай начнем с сегодняшней ночи.
Его тело напряглось на долю секунды. Неужели он откажется? Как ей тогда быть?
— Ты знаешь, чего я хочу, — сказал он.
Лейла не умела лгать. После долгой паузы она ответила:
— Знаю, но боюсь, я никогда не смогу дать тебе этого, Рафаэль.
Рафаэль проглотил ругательство. Его надежды не оправдались — все осталось по-прежнему. Он не убедил красавицу жену, что вместе они преодолеют все преграды. Неизвестно, что сулит им будущее, но эта ночь принадлежит ему. Возможно, завтра придет сожаление и раскаяние, но сегодня он согласен взять даже то немногое, что Лейла готова дать ему. Он сохранит воспоминания и будет жить ими.