Обнаженные души
Шрифт:
— Мы переберемся жить на фазенду, — мечтательно произнес он, уже планируя телефонный звонок с приказом персоналу подготовить дом к их приезду.
— Мне надо вернуться в Калифорнию.
Лейла не закончила фразу, а Рафаэль уже отрицательно качал головой:
— Нет необходимости. Твои вещи переправят прямо сюда.
— Я боялась, что ты это скажешь.
Лейла вывернулась из его рук и отступила. Достаточно близко, чтобы, сделав шаг, он мог дотянуться до нее, но достаточно далеко, чтобы показать — у нее хватит сил отстаивать
— Разве так не лучше для тебя и детей?
— Это только начало. — Она подняла руку и свела пальцы, оставив маленький зазор между большим и указательным. — Ты вот настолько близок к тому, чтобы превратиться в диктатора.
Ироничное замечание мгновенно пробудило мучивший Рафаэля кошмар. Его отец отличался тираническим нравом, а к концу жизни пристрастие к алкоголю и наркотикам превратило его в безумца. Ни дня не прожив рядом с ним, Рафаэль тем не менее боялся, что однажды в нем проснутся фамильные пороки. Лейла задела больное место.
Рафаэль несколько раз глубоко вздохнул, чтобы вернуть способность ясно мыслить.
— Зачем тебе лететь в Калифорнию?
— К доктору на прием, который я не могу пропустить.
— В Сан-Паулу мы найдем не менее квалифицированных врачей, — рассудил он. — Если мы переедем туда, не лучше ли сразу пройти обследование там?
Лейла нахмурилась и быстро отвела взгляд. Что это было? Растерянность? Желание что-то скрыть?
Она прикусила губу, подавила вздох и наконец посмотрела на него:
— На следующей неделе у меня последняя фотосессия. Потом я закрываю контракт.
Она что, сошла с ума?
— Ты беременна. Я запрещаю тебе работать.
— Запрещаешь? Решение могу принять только я. — Ореховые глаза Лейлы сверкнули холодно, как осколки янтаря.
— К черту! Ты моя жена и носишь моих детей! — Рафаэль запустил пальцы в копну темных волос и выругался. — Подумать только! Приезжаешь сюда в истерике, рыдаешь, боишься навредить детям и в то же время хочешь продолжать сниматься?
Лейла прижала ладони к вискам и в отчаянии крикнула:
— Прекрати! Я советовалась с врачом. Мое состояние позволяет довести контракт до конца, если соблюдать осторожность.
— Мне это не нравится.
— Знаю, но выслушай меня, — мягко сказала она, подходя вплотную и глядя ему прямо в глаза. Когда она обвила его руками, Рафаэль прочитал в ее взгляде страх, тревогу и любовь. — Заказчик согласился изменить сроки съемки так, чтобы избежать малейшего риска. Фотосессии закончатся через неделю, может, раньше. Мой доктор будет недалеко.
Как бы Рафаэль ни противился, он понимал: ничто на свете не заставит Лейлу изменить решение. Удержать ее можно, только заперев в комнате.
— Когда ты возвращаешься в Лос-Анджелес?
— Завтра утром.
— Отлично, — рявкнул он, хватая мобильник и набирая номер. — Я лечу с тобой.
— Нет необходимости…
Рафаэль рубанул рукой воздух, не дав договорить:
— Больше мы не расстанемся ни на один день. Не желаю наблюдать за своей семьей со стороны.
— Думаешь, я смогу обойтись без тебя? — подняла брови Лейла. — Отниму у тебя детей?
Рафаэль сжал челюсти. От нахлынувших воспоминаний на скулах выступили красные пятна. Лейла не знала подробностей, не представляла всей глубины пережитого им в детстве унижения.
— Что случилось? Что ты скрываешь от меня?
Рафаэль пожал плечами.
— Не о чем говорить.
— Пожалуйста, Рафаэль, расскажи, что тебя так гнетет, — настаивала Лейла, поглаживая руками его спину. Ее теплое дыхание ласкало шею. — Я твоя жена. Не надо ничего скрывать от меня. Ничего!
Рафаэль опустил голову, закрыл глаза. Лейла права, но от этого признание не давалось легче.
— Ты не можешь представить, какая тяжесть лежит на душе, — сказал он, все еще не решаясь произнести вслух то, что его мучило.
— Так скажи, чтобы я поняла. — Лейла прижалась к нему, согревая своим теплом, растапливая сковавший сердце лед.
— Тебе известно, что отец отказался от меня, — медленно заговорил он, сжимая край подоконника так, что побелели костяшки пальцев. — Он запретил мне даже приближаться к особняку Вулфов.
— Помню, ты говорил. — Лейла продолжала легко поглаживать его, успокаивая. — Но старший брат не подчинился и признал тебя членом семьи.
Рафаэль кивнул. Он всегда будет благодарен Джейкобу — и не только за признание. Тот сделал гораздо больше, передав ему в день совершеннолетия свою долю наследства. Рафаэль мудро распорядился капиталом, обеспечившим лучшую долю ему и матери. Он искал возможность лично поблагодарить сводного брата, но после смерти отца Джейкоб неожиданно покинул семейное гнездо, исчез в неизвестном направлении. Рафаэль встретил его лишь однажды — несколько лет назад на компьютерной конференции в Рио. Они провели за разговорами несколько часов. После многолетнего перерыва Джейкоб поначалу был очень сдержан, но потом немного оттаял, слушая рассказы Рафаэля об успехах брата, сестры и его собственных. Однако почти ничего не сообщил о своей жизни и отказался от предложения вернуть долг.
— Отдай их на благотворительность, — сказал Рафаэлю брат. — И передай большой привет твоей матери.
С тех пор они не виделись. Но Рафаэль не оставил надежду когда-нибудь отблагодарить Джейкоба за благородство.
Тряхнув головой, он отогнал воспоминания и вернулся к рассказу.
— Уильям Вулф лишил мать всякой материальной помощи, поэтому ей приходилось работать сразу в нескольких местах, — продолжил он, хотя кое-что уже рассказывал Лейле раньше. — Она редко появлялась дома. Чтобы как-то занять меня и удержать от опасных связей на улице, мать приносила в качестве игрушек разную старую электронику, в которой я с удовольствием ковырялся.