Обнаженный Бог: Финал

Гамильтон Питер Ф.

— Интересная особа эта наша Елена, — заметил Тим. — Однако интервью требует редактирования. Она выбьет дух из любого, кто услышит ее мнение.

— Возможно, ей надо было выговорится. Она долгое время общалась с одержимыми. Допускает она это или нет, такое общение повлияло на ход ее мыслей. Не уклоняйся от правды.

— Я ничего не искажаю в моих репортажах.

— Видал я их, ты все смягчаешь для своей аудитории. Сплошной компромисс.

— Зато доступно получается, разве нет? Ты наши рейтинги видел?

— В новостях

есть нечто большее, чем рыночная сторона. Тебе нужно хоть время от времени включать что-то существенное. Оно уравновешивает и подчеркивает те сенсации, которые ты так обожаешь.

— Черт, да как ты вообще оказался в этом бизнесе?

— Я для него создан, — Хью, очевидно, нашел эту истину веселой.

Тим растерянно посмотрел на него. Тут его нейросеть объявила, что его срочно вызывает шеф из студии в Передовом форте. Ему сообщили новость об атаке флота Конфедерации на Арнштадт.

— Вот дерьмо-то собачье, — выругался Тим.

Все вокруг и моряки, и солдаты — радовались и вызывали друг друга. Грузовики и джипы непрерывно гудели.

— Нехорошо это, — сказал Хью. — Они знали, каков будет результат.

— Будь оно проклято, да, — согласился Тим. — Пропал наш сюжет.

— Целая планета унесена в другой мир, а все, что тебя интересует, это твой сюжет?

— Ты что, не понимаешь? — Тим отчаянным жестом взмахнул руками в сторону оккупационной станции. — Тут был тот сюжет, один-единственный, мы с тобой находились на передовой линии борьбы против одержимых. Все, что мы видели и о чем говорили, имело большое значение. А теперь не имеет. Вот оно что, — астрономическая программа его нейросети отыскала ему ту секцию темно-лазурного неба, где светила невидимая звезда Авона. Он в прострации смотрел в ту сторону. — Кто-то, кто находится там, изменяет политику Конфедерации, а я застрял здесь. Уж не знаю почему.

Первым увидел это Кохрейн. Естественно именно, он назвал это Медным колокольчиком.

Недостаточно гибкий, чтобы выдерживать целые часы в позе лотоса, хиппи распростерся, точно бескостный, на кожаном мешке с бобами, лицом в том направлении, куда летел остров Кеттон. В одной руке у него были солнечные очки от Джека Дэниэла, а его пурпурные очки находились на надлежащем месте, и поэтому, вероятно, он не сохранял должную бдительность. Но все-таки никто из остальных десяти людей, находящихся с ним вместе на мысе, ничего не увидел раньше.

Они, как позже жаловался Макфи, высматривали что-нибудь массивное, планету или луну, или, может быть, даже Валиск. Какой-то объект, который появился бы маленьким темным участком среди убывающего сияния и медленно увеличивался бы в размерах по мере того, как приближался остров.

Самое последнее, чего мог ожидать кто-нибудь из наблюдавших, был кристалл размером с камешек, осколок солнечного света, заключенный в геометрическую форму, пущенный, точно стрела,

из лежащей впереди пустоты. Но это было именно то, что перед ними возникло.

— Святые угодники! Эй вы, парни, поглядите! — завопил Кохрейн.

Он пытался показать пальцем, отправляя Джека Дэниэла в карман своих брюк-клеш.

Кристалл скользил по краю скалы, его многогранная поверхность посылала лучи чистого белого света во всех направлениях. Он устремился по направлению к Кохрейну и его друзьям-наблюдателям, держась от земли на расстоянии четырех метров. К тому времени Кохрейн вскочил во весь рост, пританцовывая и махая ему руками.

— Давай сюда, парень. Мы здесь. Сюда, кореш, сюда, иди к своему большому приятелю!

Кристалл резко повернул, огибая пространство у них над головами, под их взволнованные крики и изумленные вздохи.

— Да! — завопил Кохрейн. — Он знает, что мы здесь! Он живой, должен быть живым, послушайте только, как он жужжит, как будто какая-то космическая фея, — блестки света от кристалла сверкнули ему по очкам. — У-ух, как ярко. Эй, Медный колокольчик, сбавь немного яркость, детка.

Девлин уставился на их посетителя в совершенном ужасе, держа руку перед лицом, чтобы защититься от слепящего света.

— Это что, ангел?

— Не, — фыркнул Кохрейн. — Слишком маленький. Ангелы — громадные мамаши со сверкающими мечами. Медный колокольчик, вот кого мы тут имеем, — он сложил руки рупором вокруг рта. — Эй, медненький, как поживаешь?

Темная тяжелая рука Чомы опустилась Кохрейну на плечо. Хиппи вздрогнул.

— Не хочу быть нелюбезным, — сказал сержант. — Но я считаю, что существуют более подходящие способы, чтобы вступать в контакт с неизвестными видами ксеноков.

— Ах, вот как? — осклабился Кохрейн. — Тогда как же вышло, что ты ему надоел?

Кристалл изменил направление, торопясь прочь, чтобы перелететь через главное болото мыса. Кохрейн побежал за ним, крича и размахивая руками.

Сайнон, как любой другой сержант на острове, повернулся, чтобы посмотреть на эту странную погоню, как только Чома известил их о появлении кристалла.

— У нас ситуация неожиданного контакта, — объявил он окружавшим его людям.

Стефани взглянула на блестящий кристалл, побуждающий Кохрейна к веселому преследованию, и испустила стон досады.

Они, конечно, не должны были допускать старого хиппи в ближайшую группу наблюдателей.

— Что происходит? — спросил Мойо.

— Какой-то летающий ксенок, — объяснила она.

— Или исследовательская ракета, — сказал Сайнон. — Мы пытаемся войти в контакт.

Сержанты объединили свои ментальные голоса в один общий коллективный крик. Так же, как звенящие слова приветствия, математические символы и пиктографию они возвели в спектр чистых эмоциональных тонов. Ни одно из этих обращений не вызвало никакого членораздельного ответа.