Обнаженный Бог: Финал

Гамильтон Питер Ф.

— Он, наверное, взял образец,— предположил Сайнон, обращаясь к товарищам-сержантам.

Шокированные гуманоиды, вероятно, и слышать не желали такого клинического анализа.

— Он не выбирал Кохрейна,— сказал Чома. — Кохрейн сам его выбрал. Или, еще более вероятно, это подействовал просто механизм защиты.

— Надеюсь, что нет. Это означало бы, что мы попали во враждебное окружение. Я бы предпочел считать это процессом отбора образцов.

— Метод захвата был странным, -заметил Чома. — Может,

это какой-то вид кристаллической нейтронизации? Ничто другое не могло бы так его всосать.

— Мы ведь даже не знаем, существует ли в этом мире гравитация или твердая материя,— сказал Сайнон. — Кроме того, тут не было излучения энергии. Если бы его масса была сжата гравитацией, нас всех уничтожил бы взрыв радиации.

— Тогда будем надеяться, что это был способ взятия образца.

— Какой позор, что это оказался Кохрейн.

— Да.

Сайнон слегка поразмыслил, не уверенный в своих выводах.

— Могла быть и Эклунд.

Сайнон понаблюдал за кристаллом, свободно скользившим над землей. Он сделался похожим на хвост кометы.

— Это еще может случиться.

Аннета Эклунд устроила себе новую штаб-квартиру на вершине крутого холма, который прежде был городским муниципалитетом Кеттона. Прямоугольные секции некоторых зданий избежали превращения в развалины, как все вокруг, и возвышались друг против друга; энергистическая мощь преобразовала их в прочные парусиновые палатки, разрисованные зеленым и черным камуфляжем, какой употребляется в джунглях. В трех из них хранились последние остатки продуктов. Одна служила оружейной и инженерной мастерской, где Милн и его команда чинили ружья, выкопанные из влажной почвы. Последняя палатка, расположенная на бровке, была персональной квартирой Аннеты и командирским постом. Здесь были установлены датчики, дающие ей вид на грязно-серую равнину острова, до самых шероховатых краев. На самодельно сколоченном деревянном столе были разложены карты и расставлены пюпитры. Разноцветные карандаши отметили оборонительную фортификацию армии вокруг Кеттона, наряду с возможными линиями атак, основанными на донесениях разведчиков с внешних территорий. Позиции сержантов и вспомогательных сил тоже все были отмечены.

Целые дни уходили на сбор информации. В данную минуту Аннета не уделяла картам внимания; она смотрела на капитана, который стоял перед ней в позе, выражающей полное подчинение. Хой Сон откинулся в парусиновом кресле, расположенном сбоку от стола, наблюдая за происходящей сценой и не скрывая своего интереса.

— Пятеро из патруля отказались возвращаться, — доложил капитан. — Они просто пошли дальше и сказали, что устроятся вместе с сержантами.

— С врагами, — поправила Аннета.

— Да. С врагами. После этого нас осталось всего трое. Мы не могли силой заставить их вернуться.

— Вы безнадежны, — сердито произнесла Аннета. — Как вас вообще сочли подходящим офицером, представить себе не могу. Вы же просто отправляетесь со своими людьми погулять по периметру, вы их вождь, во имя Христа. Это означает, что вам известны уязвимые места, так же как и сильные.

Вы должны были предвидеть этот исход, особенно теперь, когда можете почувствовать их эмоциональное состояние. Ни за что нельзя было допустить, чтобы они нас предали подобным образом. Это ваша вина.

Капитан наградил ее взглядом, полным невероятного уныния.

— Это странно. Все здесь находятся в жуткой тревоге. Я достаточно ясно видел ее в их умах. Невозможно предсказать, что они смогут вытворить.

— Вам следовало знать. Будете на нулевом рационе тридцать шесть часов и разжалованы в капралы. Теперь отправляйтесь в свое подразделение, позор вам.

— Я выкапывал эти продукты. Я был по самые локти в дерьме два дня, пока там работал. Вы не можете этого сделать. Провизия моя.

— Тридцать шесть часов. И не меньше.

Они пристально глядели друг на друга через стол. Листы бумаги тихо шевелились.

— Хорошо же, — огрызнулся экс-капитан и выбежал.

Аннета глядела ему вслед, она пришла в ярость от того, какими наглыми все теперь становятся. Неужели не понимают, какие критические нынче времена?

— Здорово сделано, — заметил Хой Сон с плохо скрытой в голосе усмешкой.

— Ты что, считаешь, он должен был уйти ненаказанным? Да ты не поверишь, как быстро все разрушилось бы, если бы я не заботилась о порядке.

— Твое общество развалится. Никто не захочет так жить.

— Ты думаешь, какой-то другой вид общества здесь может выжить?

— Давай поглядим, что из этого выйдет.

— Главным образом дерьмо собачье, даже по твоим меркам.

Хой Сон пожал плечами и безразличным тоном сказал:

— Хотел бы я знать, как ты считаешь — куда мы на самом деле движемся, если не к забвению?

— Этот мир предлагает нам убежище.

— Ты сократишь мне рацион, если я сделаю одно наблюдение?

— Без разницы. Я тебя знаю. У тебя где-то есть тайный запас, я убеждена.

— Не отрицаю, я научился благоразумию. О чем я предлагаю тебе поразмыслить, так это о возможной правоте сержантов. Этот мир мог бы предложить нам убежище, если бы мы находились на планете. Но этот остров, кажется, до ужаса ограничен.

— Он таков. Но не этот мир. Мы попали сюда инстинктивно, мы знали, что это единственное место, где мы можем быть в безопасности. Оно может быть даже раем, если мы в это поверим. Ты видел, как здесь действует наша энергистическая мощь. Эффективность образуется гораздо дольше, но когда она уже есть, перемены куда глубже.

— Жаль, что с помощью иллюзий у нас здесь не может расти пища или даже образовываться воздух. Я бы, может быть, лучше поселился на какой-нибудь другой земле.

— Если ты так думаешь, зачем тебе оставаться со мной? Почему ты не сбежишь, как все эти слабаки и дурни?

— У тебя тут гарантированная пища, а у меня нет кустика, чтобы спрятаться. И вообще ни одного кустика нет. Что причиняет мне боль. Эта земля… недобрая. Она какая-то бездушная.

— Мы можем получить то, что хотим, — Аннета смотрела в открытый конец палатки прямо на резкий замкнутый горизонт. — Мы можем вернуть этой земле ее дух.

— Как?

— Если закончим то, что начали. Путем бегства. Они нас держат, видишь ли.