Обними
Шрифт:
— Да здесь сертификатов на пятерых… — выронила Рита.
Мэтт не ответил. Скрестил руки на груди и, не отстраняясь от спинки стула, перевел взгляд туда же, на стопку. Рита принялась поочередно переворачивать листы. Читать не стала. Менеджеру по туризму и гостиничному бизнесу все эти загадочные слова ни о чём не говорили. Но впечатление производили. Какого черта Мэтт — безработная сиделка? Почему такой выбор при наличии многоуровневой квалификации?
Она добралась до конца стопки, и теперь взгляд уперся в обычный лист А4 с напечатанным
Резюме.
А здесь уже можно остановиться. Рита отпустила предпоследний лист, тот осторожно спланировал ко всем остальным, и она побежала взглядом по тексту.
Три года учебы сестринскому делу параллельно с первой работой. Судя по годам ему было… сколько? Восемнадцать? Девятнадцать? Потом еще год дополнительной подготовки, чтобы ухаживать за инвалидами. Это примерно в двадцать один. А потом переквалификация и…
— Ты парамедик? — Рита ошеломленно вскинула взгляд.
Мэтт больше не смотрел на бумаги. Уже какое-то время он изучал её лицо.
— Кроме прочего, — он сцепил пальцы в замок, опершись локтями о металлические подлокотники.
Парамедик. И ничего не сказал. А должен был? Рита снова опустила взгляд в резюме.
После строчки о переквалификации пошел долгий стаж работы на скорой. В него вписывались дополнительные курсы, повышение разряда и прочие важные медицинские штуки. Он разве что нейрохирургией заниматься не смог бы, когда всё остальное, кажется, ему доступно. Или по крайней мере многое… Эти руки умеют делать столько волшебства, сколько не сумеет ни один менеджер гостиничного бизнеса.
И на одной и той же «скорой» Мэтт ездил в разном статусе до тридцати лет.
— И ты ушел с работы? — брови снова ошеломленно выгнулись. Это они сами. Бесконтрольно.
Мэтт позу не изменил.
— Как видишь.
Что на это ответить? Рита принялась читать дальше: резюме еще не закончилось.
После увольнения шел период работы у одного инвалида, который скончался не так давно. Это уже относительно близкая история. Но перед этим проходила одна строчка, напечатанная мелким шрифтом под звёздочкой. Взгляд непроизвольно споткнулся о неё.
«*в результате участия в аварии с одним пострадавшим.»
Рита окаменела. Пальцы, держащие папку, вцепились в неё сильнее.
Уволили после аварии. С пострадавшим. Какой аварии? Мэтт сам попал в аварию?
Строчки перед глазами смешались и расплылись. Рита тихо прочистила горло. Глубоко вдохнула, подняла взгляд.
— Я должна спросить.
Мэтт закусил губу. Один её уголок криво изломился. Расслабленная поза тут же изменилась: он снова выпрямился, снова подался вперед, снова навалился на стол. Он сам всё понял. Русая голова чуть склонилась к полупустой чашке, Мэтт взялся за «ушко» и стал гладить его большим пальцем.
— Мы ехали на вызов с сиреной, — зазвучал его голос. Спокойно. Даже холодно. — Угроза жизни, удушье, время прибытия семь минут.
Вот так. Сухо, по фактам. Между бровей Мэтта залегла морщина, которой раньше будто не было. Рита незаметно вздрогнула, картина с аварией мгновенно нарисовалась в мозгу, красочно и ужасающе. Сколько раз он рассказывал эту историю раньше? И сколько раз его не взяли на работу? Руки зачесались с новой силой, почти потянулись к мужским пальцам на «ушке» чашки. Рита одернула себя.
— Что с ним стало? — сохраняя присутствие духа, проговорила она.
Мэтт перестал всматриваться в чай.
— Укомплектованная «скорая» против двухдверного «жука»? Параплегия, — излом красивых губ стал глубже, но взгляд не выразил вообще ничего. — Его игрушечную машинку смяло так, что удивительно, как он вообще выжил.
— Ты ушел сам, или…?
Он не дал договорить.
— Сам. Меня восстановили после разбирательства. Красный светофор, вызов с угрозой жизни, парень летел с превышением… Я решил не возвращаться.
— Но ты с девятнадцати лет в одной больнице.
— Это не имеет значения.
Не драматизировать! Только не жалеть и не драматизировать!
Но чёрт, как?
Он такой спокойный, такой холодный и непрошибаемый. Но незнакомая морщина между бровей абсолютно не вяжется с обычным Мэттью Ройсом. Этот Мэттью другой. Он… выключился. Так просто этого не заметить. Нужно чувствовать. Ловить волны, исходящие от сильного, устойчивого тела в тонком джемпере.
— Тот парень из аварии… — Рита закрыла папку и отодвинула на край стола. — Ты как-то следил за его судьбой? Можешь не отвечать, — быстро прибавила она.
Это уже лишнее. Обычное женское желание докопаться до всего, до чего не стоит докапываться. Однако Мэтт только скупо пожал плечами.
— Его семья меня, конечно, не допустила. Но я долгое время общался с его лечащим врачом, была надежда на то, что это не паралич, а парез, — он развел руками и тут же схлопнул их, сцепив пальцы в замок. — Но чувствительность не вернулась.
Странно, что он ответил, а не послал её в задницу. Рита послала бы. На самом деле Рита уже несколько раз посылала, хотя её ситуация была даже вполовину не такой тяжелой.
— Мне жаль, — просто проговорила она. — Прости, я не должна была лезть.
— Ты работодатель. Ты имеешь право знать историю человека, которого впустишь в дом.
Точно. Работодатель. Все эти разговоры по душам — не что иное, как собеседование. Рита настолько выпала из ситуации, что забыла, с чего всё началось. Но ей напомнили. Спасибо. Она взяла чашку и одним большим глотком прикончила остатки чая.
— Ладно, — чашка звякнула о блюдце. — Давай обсудим детали?
— Отлично, — Мэтт рывком поднял руку и прочесал пальцами русый затылок.