Обновление чувств, или Зачем придумали любовь?
Шрифт:
– Хочу, – прошептала я и посмотрела ему в глаза.
– Хочешь?
– Хочу, хочу, хочу…
– Сильно хочешь?
– Очень хочу…
Александр взял меня за руку и увлек следом за собой в номер. Я послушно следовала за ним, словно завороженная, и упивалась той властной силой, которая исходила от него в данный момент. В следующую секунду мы упали на кровать и забыли обо всем на свете. Наши губы встретились. Когда Сашка коснулся моей груди, у меня просто перехватило дыхание.
– Ну покажи, как ты меня хочешь. Покажи, – шептал он мне в ухо.
– Разве ты не видишь? Разве ты не видишь, как
– Чувствую. Когда я почувствовал тебя в первый раз, то сразу пришел к мысли, что одной ночи мне с тобой будет мало.
Александр дотронулся до затвердевших от сумасшедшей страсти сосков и склонился к моим губам жадным поцелуем. Я вспомнила Владкины наставления, что не стоит заниматься сексом банально на кровати.
Я изогнулась навстречу его ласкам в каком-то кошачьем порыве и застонала. Какое же это классное состояние, когда можно просто слететь с тормозов и не стараться совладать с охватившими тебя страстями. Мы целовались до тех пор, пока окончательно не утратили контроль над собой.
Ощущая внутри себя ритмичные толчки мощной мужской плоти, я извивалась все сильнее и сильнее и уносилась в райские кущи.
Только ближе к рассвету мы наконец смогли насладиться друг другом. Я лежала рядом с Александром опустошенная, уставшая, но такая счастливая!
– Бокал вина?
– И сыр, – радостно прошептала я.
– Тогда давай вызовем горничную. Пусть она прикатит с террасы к нашей кровати столик с вином и сыром.
– Зачем вызывать? – опешила я. – Я его сама сейчас прикачу.
– Лежи. Ты устала.
– Да мне не тяжело… – Я уже хотела было встать, но Александр дернул меня за руку и жестом показал, чтобы я находилась на месте.
– Я же сказал тебе – лежи, – властно сказал мужчина и позвонил по телефону. – Для этих дел есть горничная. Сейчас она придет. Я сказал, чтобы она открыла дверь своим ключом, мы не хотим вставать с кровати.
С трудом справившись с неловкостью, я накрыла нас простыней и прошептала:
– Зачем лишний раз напрягать людей, если что-то несложное мы сможем сделать и сами?
– Я заработал право не вставать лишний раз с кровати.
– Но ведь я не заработала еще такое право, – вяло пыталась возразить я.
– Пока ты со мной, ты должна воспользоваться этим правом.
Я молчала и думала, что мне совсем не нравится слово «должна», потому что в этой жизни, я считала, должна только своим родителям и своему сыну, но уж тем более я никогда и ничего не должна мужчине. Мне было нелегко ассоциировать себя с этим словом, но подсознательно во мне пробивалась распространенная философия о том, что если я согласилась поехать с мужчиной за границу в столь дорогое путешествие, значит, я ему уже по-любому что-то должна.
– И никогда не беспокойся, что какими-то своими поступками ты будешь напрягать других людей, – учил меня жизни Александр. – Эти люди здесь для того, чтобы выполнять твои прихоти. Это их работа, пойми. Для них это совершенно естественно, как дышать, например. – При этом Сашка демонстративно скинул с себя простыню и прошептал: – Жарко.
– Но ведь сейчас сюда придет горничная, – забеспокоилась я.
– И что?
– То, что она зайдет, а ты совершенно голый. Это неприлично.
– Ты хочешь заставить меня стесняться? –
Я молчала и напряженно думала, что у нас начались первые трения. Я понимала, что не могу возражать, но в глубине души думала о том, что не важно, сколько стоит этот дорогой номер. Важны человеческие ценности, этика и культура. Если ты в состоянии пройти несколько метров до террасы и выкатить с нее столик с вином и сыром, то зачем гонять для этого других людей? Да и что это за непонятные прихоти – лежать абсолютно голым при посторонней женщине? Где культура? А еще я очень даже сомневалась, что какая-нибудь французская горничная стояла бы рядом с нами и в момент жаркого секса вытирала вспотевшую спину Александра влажным полотенцем. Но если только ей хорошо заплатить… Все эти поступки слишком циничны и говорят об отсутствии воспитания. Думаю, этим страдают многие российские бизнесмены.
В комнату вошла улыбающаяся горничная. Она прикатила столик с террасы и, не обращая внимания на развалившегося голого Александра, пожелала нам приятного времяпровождения и все с той же улыбкой удалилась. Не знаю почему, но мне было стыдно за поведение моего партнера. Очень даже неловко. Очень…
Но через несколько минут от моей неловкости не осталось даже следа, потому что пили вино, ели тающий во рту бесподобный сыр и говорили… Александр рассказывал мне про знаменитый Лазурный Берег, о котором я так много слышала и читала в газетах, про благоухающую цветами Ниццу и звездный Сен-Тропе, в окрестностях которого множество вилл мировых знаменитостей.
Я слушала Александра и думала об Андрее и словах американского доктора. Когда я возвращалась мыслями в Москву и в свои ежедневные нескончаемые проблемы, у меня начинало ныть сердце.
Глава 22
– Послушай, у тебя есть в чем пойти сегодня вечером на день рождения? – поздним утром, лежа в кровати, спросил меня Александр.
– Да, я взяла с собой вечернее платье, – нерешительно произнесла я и в очередной раз почувствовала жуткую неловкость, потому что мое вечернее платье являлось хорошей китайской подделкой.
Скорее всего, в том обществе, к которому принадлежал Александр, это являлось по меньшей мере дурным тоном. Подумав о том, что в своем платье сегодня вечером я буду смотреться до неприличия нелепо, я закрыла глаза, пожалев, что я полетела в Марсель, в общество, к которому не имею никакого отношения, и от охватившего меня чувства стыда была готова провалиться сквозь землю.
Но на помощь пришел Александр:
– Послушай, давай я сейчас позвоню знакомой девушке Ирине, которая уже давным-давно живет в Марселе, и попрошу, чтобы она провела тебя по магазинам и помогла купить что-нибудь из одежды. Конечно, в идеале лучше, если бы вы прямо сегодня смотались в Ниццу, но ты тогда просто устанешь, выбьешься из сил, а у нас сегодня вечером день рождения, и гулять мы будем, скорее всего, целую ночь. – Саша приподнялся и заметил мою растерянность. В его душе что-то дрогнуло, и он осторожно спросил: – Юля, девочка моя, ты чем-то взволнованна?