Обнуление
Шрифт:
– Живая.
– Значит не одна я осталась. А я-то гадаю, что за честь, в восемьдесят два года остаться одной на всём белом свете. Куда-нибудь торопишься?
– Нет, просто путешествую, ищу людей.
– Всё верно. Что ещё остается? Только путешествовать. Ну, и много нашла?
– Нет. Пока вы вторая.
– А первый?
– В Новосибирске парня видела, но он, по-моему, сумасшедший, – я помолчала и добавила,– уже сумасшедший.
– Понятно. Я живу в соседнем доме. Может быть зайдешь выпить чаю. Очень сложно остаться в полном одиночестве, поговорить совсем не с кем. Тишина пугает.
– Да, конечно. Вам помочь? Что-нибудь нужно взять?
– Нет, спасибо, я беру понемногу.
– Понятно. Только я не одна, у меня собака.
– Это хорошо. Мне бы тоже животинка не помешала. Но нет, поблизости ни одной зверюги не видно.
Мы подъехали к дому. Бабушку звали Алевтина Михайловна, бывший педагог начальных классов. Всю жизнь воспитывавшая чужих детей, а своих плохо воспитала Сейчас все исчезли, некому трепать нервы. Отдыхала и наслаждалась одиночеством первые две недели. Теперь стало скучно и грустно. Это всё она рассказала мне за пять минут, пока мы поворачивали за угол магазина. Пока Алевтина Михайловна заваривала чай, я изучила местную карту, нашла приют для животных. Она рассказала мне истории из своей молодости, затем про жизнь с детьми и внуками. Через три часа я сказала, что у меня появилось кое-какое дело и мне нужно ненадолго отлучиться. Я поехала в приют для животных. Конечно, это было бы слишком невероятно найти живое животное, но я попыталась найти. Если там когда-то и были животные, наверное, все уже умерли от голода. Я нашла большую комнату с клетками, некоторые из них были перевёрнуты и разворочены, бедные животные спасались, как могли. Некоторым действительно не удалось выжить. Я направилась к выходу, вонь стояла ужасная. Тридцатиградусная жара делала своё дело. Рик заскулил и начал царапать дверь смежной комнаты, я отодвинула его за ошейник и приоткрыла дверь. На подоконнике стояло пару клеток. В одной из них лежал маленький тощий зверек, чуть видно у него вздымалась грудная клетка. Жив. Я радостно рванула к клетке и с силой дёрнула петли, дверь скрипнула, я достала маленькое тельце. Существо чем-то отдаленно напоминало тойтерьера. Как оно ещё дышало, я не знаю. Мы с Риком и нашим найдёнышем быстро запрыгнули в машину и полетели к Алевтине Михайловне. Когда она открыла дверь, я увидела, что бабулька всё время моего отсутствия не переставая рыдала.
– Я думала, ты решила сбежать от старухи. Достала я тебя своей болтовнёй.
Я протянула ей сверток.
– Я вам питомца нашла. Но он в плохом состоянии, Его нужно выхаживать. Он месяц голодал, не знаю, как жив остался.
Алевтина Михайловна неуверенно протянула руки и взяла малыша.
– Это девочка, мы с Риком пока зовём её Мелкая.
– Найда. Назову её Найда. Надо развести сухое молоко. Другого то нет теперь. В магазине всё испортилось. Я его уже не беру. Набрала сухого, развожу водой. Надо пипетку найти, где-то у меня была.
– Алевтина Михайловна, мы с Риком поедем дальше, а вы уж тут дальше сами, хорошо?
– Хорошо, Лизочка, теперь я не одна. Всё веселее будет. Только бы отходить малышку. Счастливого тебе пути. Поедешь обратно – обязательно загляни ко мне.
– Обязательно! Счастливо оставаться!
Я улыбнулась, мы с Риком сели в машину и отправились дальше. А дальше мы приехали в Москву. Я долго изучала карту, искала маршруты, чтобы объехать город и не посещать его, боялась, что могу там встретить сумасшедшего аборигена. Через Москву я летела под двести километров. Слава богу, никого не встретила. И вот уже в конце дня я была в Питере. Целый час изучала гостиницы Санкт-Петербурга и наконец сделала свой выбор.
«Старейший отель Петербурга, «Гранд Отель Европа», существующий уже более 135 лет. Старинные интерьеры здесь сосуществуют с современным комфортом и технологиями. Триста один номер предлагает Гранд Отель Европа своим гостям.»
Ну что же, Гранд Отель Европа, встречай Лису!
Мы с Риком зашли в отель, озираясь по сторонам и приоткрыв рот. Я попала в сказку! Как красиво! Мне казалось, что даже Рик стал шагать как-то по-особенному. Я выбрала номер полулюкс. И бросив свою сумку у входной двери, сразу направилась в ванную комнату. Я наслаждалась водными процедурами три часа. Затем вымыла Рика. И мы завалились на роскошную двуспальную кровать. Я уснула. Не знаю сколько я проспала, но, когда проснулась показалось, что солнце снова опускается за горизонт. Я перестирала свои вещи, и они ещё сохли. Поэтому в ресторан я спустилась в халате и тапочках. По обыкновению, я сразу пошла искать кухню. Нашла её с большим трудом. Рик шёл за мной следом, вяло зевая. В холодильнике я нашла хорошо замороженное мясо, достала его и приказав Рику подождать, отправилась варить себе кофе. Я устроилась в ресторане за столиком у окна и медленно потягивала свой напиток. Рик лежал рядом у ног.
– Сколько тебе лет?
– Шестьдесят семь.
– А ведёшь ты себя, как ворчливый старик под восемьдесят. Я уже устаю от тебя и подумываю, не отвезти ли тебя назад в эту глушь, где я нашел тебя две недели назад.
– А я, о чём и говорю? Домой мне бы надо. Картошка не окучена. Ты ведь меня урожая лишаешь.
– Михалыч, на кой чёрт сдалась тебе эта картошка?
– Да, как ты не поймешь, вот неизвестно, когда всё это закончится, запасы то не вечны, что мы будем есть в следующем году?
Рик поднял голову и начал тихо рычать. Я застыла с горячей кружкой в руках. Сердце защемило. На пороге появились двое мужчин. Одному лет тридцать пять, второй сам назвал свой возраст – шестьдесят семь. Они застыли на пороге так же, как и я на своем стуле.
– Ты её видишь? – спросил старик.
– Я, да. Молодая девчонка лет двадцати пяти, в гостиничном халате, колени задрала под подбородок. Неудобная поза. Псина у стула.
– Мне двадцать семь,– фыркнула я. – И это не псина. Это Рик.
– Рик значит? А вы в курсе, что тут с животными нельзя?
– А вы мне штраф выпишите,– фыркнула я.
Я продолжала смотреть на мужчин. Тридцатипятилетний выглядел довольно высокомерно, разглядывал меня прищурив глаза. Курил сигарету, медленно выдувая кольца дыма. Старик переминался с ноги на ногу.
– Алексей Михайлович меня зовут,– нарушил тишину старичок.
– Лиса, – представилась я, ставя ударение на первый слог, при этом опуская ноги со стула на пол.
– Лиса, я так понимаю, это Лиза? Картавая что ли? – Поинтересовался тридцатипятилетний, – я Роман.
– А я не картавая. Лиза меня зовут. Но родители и друзья зовут Лиса. Лиса мне привычнее и звучит мягче.
– Понятно, Лиза. Вы здесь у нас какими судьбами?
– Людей ищу, путешествую, – я сделала глоток остывающего кофе.
– Много нашли?
– Три, четыре, -рассчитала я их.
– О, да вы преуспели!
Я ничего не ответила.
– Собираетесь здесь жить? – Не унимался Роман.
– А вы против?
– Если только против пса. А в остальном… По крайней мере, будет теперь кому для нас готовить.
– Любезно с вашей стороны принять меня в кухарки.
– Деточка, а что вы там пьёте? – Спросил Алексей Михайлович.
– Кофе, я конечно в кухарки не нанимаюсь, но могу и вам сварить. Приготовить вам?
– Если только он не перебьёт аппетит, скоро ужин.
– И что у вас на ужин?
– Наверное, снова картошки пожарим, да, Роман?
– Поперёк горла уже эта картошка!