Оболочка зеро
Шрифт:
На это Энн, естественно, обиделась, и следующие несколько часов прошли в столь милом сердцу Джима безмолвии.
По их истечении Энн чувствовала себя так, словно она – заржавевший робот с давным-давно погибшей планеты. Ноги ломило, спина затекла, а та часть тела, о существовании которой юные и неискушённые девушки вовсе и не догадываются, при каждом шаге каурой взывала о пощаде.
Чтобы отвлечься от малоприятных ощущений, девушка старательно разглядывала окружающий пейзаж. В детстве её возили на море, но то было совсем другое дело: поезд, носильщики, постоянная суета и полный комфорт. А сейчас она – в настоящем путешествии! Это же так интересно, так увлекательно!
Правда, местность, по которой они проезжали, была явно выдумана кем-то, не обладавшим даже самыми малыми зачатками фантазии. Уже к концу первого часа пути взгляд Энн равнодушно скользил по спёкшейся жёлтой земле, редким пучкам сухой травы, если повезёт – цеплялся за монументальный куст репейника. А два часа спустя вся увлекательность путешествия в глазах Энн не стоила хотя бы получасика отдыха на любой мягкой поверхности, с чашечкой чая под рукой и желательно – лёжа.
Меж тем Джим, похоже, решил преподать ей урок и даже не думал объявлять привал. Время от времени делал глоток из фляги да принимался насвистывать какой-то бодрый мотивчик. Вконец измученная, Энн решила прибегнуть к хитрости:
– Джим… А ты ещё не проголодался?
– Хмм… – По мнению Джима, этот вопрос, очевидно, требовал глубокого самоанализа. Прежде чем услышать ответ, неназываемой части тела Энни пришлось вытерпеть ещё не меньше десятка лошадкиных шагов. – В общем-то, можно и поесть. Тебе там сподручно?
– Само собой, нет! – отчаянно запротестовала девушка. – А чай? Как я его тебе тут приготовлю?
– Ну, раз уж ты так хочешь приготовить мне чай… – нахально подчеркнув местоимение, Джим тронул поводья, и каурая послушно встала. – Тогда слезай.
Они остановились прямо посреди пустоши: лошадь – и то не к чему привязать. Пока присмиревшая Энн бродила вокруг в поисках хоть каких-никаких прутиков, Джим снял притороченное к седлу одеяло, разложил на земле и с удовольствием развалился поверх, подложив под голову одну из седельных сумок. Помогать с обедом он явно не собирался.
С грехом пополам Энни удалось набрать охапку сухой травы и даже выдрать из земли какой-то древний-предревний корень (надо же, здесь когда-то росли деревья…) Затем она извлекла из своей сумочки огниво, гребёнку, вчерашнюю газету, сахар, заварку, зеркальце, чашку-непроливайку, «Сотворение инфомира», сыр, лепёшки, карамельку, щипчики для ногтей, карандаш, три заколки для волос, кусок пемзы, пузырёк с болеутоляющим и мыло. Что-то в этом наборе казалось явно лишним, но просто одно без другого не вытаскивалось.
Джим придирчиво взвесил сыр на ладони:
– Это что, всё? Я же сказал – возьми еду, путь будет…
Энн заглушила его громким треском: она усердно разламывала корень на куски. Вскоре ей удалось сложить миниатюрный шалашик и даже поджечь его с первого раза. Она старательно раздула пламя, отлила воды из седельного бурдюка и торжественно уселась у костерка, держа ковшик над пляшущим огнём.
– Младшая школа на выездной экскурсии… – вздохнул Джим, скептически наблюдая радостное возбуждение на лице спутницы.
– Послушай-ка, Джим, – когда заварка уже плавала в кипятке, настаиваясь, Энни вновь почувствовала себя уверенно, – а мы не могли доехать в это твоё Колпино поездом?
Джим потянулся за лепёшкой, оторвал кусок, кинул в рот и задумчиво пожевал. А потом задал странный вопрос:
– Что ты имеешь в виду?
– Поезд, – терпеливо и медленно повторила Энни ему, как маленькому. – Это такая штука на колёсах, которая ездит по рельсам. Она быстрее, чем лошадь. – Девушка попыталась усесться поудобнее и поморщилась. – И сиденья там гораздо мягче.
– Ну, ясно… – протянул Джим и помолчал. – Нет, поездом не могли. У меня в оболочке их нет.
Энн невольно подумала: всё-таки непонятная штука этот мир. Вот у неё в оболочке поезда есть. А у Джима их нет. А на самом-то деле – есть они или нет?
Это опять была безбожная мысль. Натуральная объективно-реалистическая ересь. Обычно такие мысли приходили ей в голову – и то мимоходом и очень ненадолго, – только во время разговоров с Саймоном. Бедный Сай, что же с ним сейчас происходит…
– Ты стёр Саю оболочки? – напрямик спросила Энн.
– Не-а. – Джим Бейкер продолжал методично набивать рот. – Я только послал его к тому, кто может это сделать.
– Этот твой приятель?
– Ага.
– Так сам ты, выходит, ничего такого не умеешь?
Джим перестал жевать и сумрачно глянул на неё.
– Умею. Просто он умеет больше.
– Не умеешь, – убеждённо заявила Энн, изучая Джима, его выцветшую шляпу и ископаемую куртку. – Если б умел, был бы, уж наверное, побогаче.
– Откуда тебе-то знать, богатый я или бедный? – Джим был раздосадован. – Говорят тебе – умею. И много чего.
– Ну, чего, например?
Джим посмотрел на неё тяжёлым взглядом, как бы что-то взвешивая.
– Ладно, сама напросилась, – зловеще пробормотал он и выпрямился. – Значит, будет тебе урок. – Он быстро начертил на земле пальцем несколько таинственных символов. – Ну-ка, давай прочитай вслух.
– А что от этого будет? – с подозрением поинтересовалась Энни.
Джим Бейкер злорадно ухмыльнулся:
– Ой, да мы засомневались? И где ж наша прежняя храбрость? Ах да, ведь мы – просто глупая маленькая девчонка, что с нас взять…
Энн решительно поставила чашку-непроливайку и наклонилась, чтобы рассмотреть странные иероглифы поближе.
– Э-э… Чёрточка, чёрточка…
– Да не «чёрточка»! – перебил Джим и высокомерно пояснил: – Это называется «слэш», невежда ты. Прямой слэш, но можно говорить просто «слэш». Вот когда появится обратный… – Он многозначительно умолк, давая понять, что обратный слэш способен творить гораздо более могучую магию.