Оборотень на диете или я ушла, и все наелись

Гвезда Анна

– Нет пап, я за тебя рада. – искренне ответила я.

Провожая отца, я подумала, что сегодня хороший день. Мой последний хороший день, как оказалось в последствие.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Может быть, я больше никогда не вернусь. Вернее, я никогда не вернусь. Но все же я верила, нет, я знала. Моя душа осталась с тобой, она там, застыла памятью моего лица в твоих глазах, теплом моих рук на твоих руках, вкусом моих губ на твоих губах. И пусть мой вкус стал для тебя горше пепла, пусть призрак моих прикосновений оставляет ледяной ожог, пусть ветер моего имени навевает лишь горечь. Пусть! Ведь это значило, что ты меня не забыл. Твои звонки

говорили, что не забыл и держишь мою душу в плену по-прежнему, не отпускаешь ни на миг, любуешься каждым движением, каждым проблеском меня в тебе. Но, что память людская, как быстро она меркнет, как быстро все теряет свою остроту! Как быстро! Ты перестал звонить, и значит только одно, ты забыл. И теперь моя душа на свободе. Зачем ей свобода?

«Боже, мамочка, мама, родная, мама, я не могу, спаси меня. Мамочка, я умираю. Мамочка!!!!» Мама» - я кричала, беспомощно, как малое дитя. Больно, слишком, больно, невыносимо больно!!!!

– Ой, Кел, это так романтично! – восторженно прошептала Дейзи – Ты так про нее рассказываешь! Ах, вы с ней прям волк и ягненок!

– Да, только в моем случае, это не овечка, а коза, бодливая с двумя левыми копытами, абсолютна полоумная – зло выплюнул я.

«Дрянная коза. Не девушка, а танк без руля управления. Проехала по тебе влево, вправо, а потом еще гусеницами вдавила, для пущего эффекта!!! А еще у нее дикие глаза, как черные дыры, ядовитый рот, и волосы пахнут, так, что у меня крышу срывает, и тело такое, что при одной только мысли в дрожь бросает. И кожа у нее белая, как шелк мягкая. И веснушки и улыбка, и словечки. Самый милый танк в мире» - Кел, куда тебя несет, больной ты человек, чокнутый.

Я поступил в университет Аляски в Анкоридже, и отказался от Калифорнии, в надежде ее снова увидеть. Я как безумный маньяк каждый вечер звоню в пустоту, я даже подружился с Вачеком лишь бы быть ближе к ней. Я ловлю любое слово, любое упоминание о ней. Но все как сговорились, все молчат, словно она умерла. Я бьюсь головой об глухую стену. Осталась только слетать в Техас. Только адрес Вачек не дает, я даже города не знаю. По его словам я не такой уж и пропащий, но решать ей. Что тут скажешь. Ничего. Все напрасно. Она не хочет меня знать и баста.

Я сжал в руке мобильник и резким движением бросил его на дно пруда у моего дома. Только легче не стало. Ощущение было такое, будто я совершил что-то скверное, будто ударил ее наотмашь по лицу, в голове стояло эхо дикого крика: «Мама, мамочка как больно». Я по собачьи встряхнулся. Это уже форменная паранойя. Все кончено, забыто. Хватит.

Да, Кел не позвонил. Но все мои душевные терзания просто лирика по сравнению с тем, что случилось со мной потом.

Боль оглушила меня как удар огромной биты. Вы видели, как рушат дом огромной гирей. Гиря била у меня внутри. Раз удар, два три!!! Изо рта, ушей и глаз полилась кровь. Кости внутри ломались, протыкая мне легкие. Я не могла дышать, слышать, видеть. Я захлебнулась в собственном крике, мне хотелось одного – умереть, сгинуть, лишь бы только прекратилась эта пытка. Мне удалось сделать вздох, воздух влетел в меня тысячью мелких осколков, кровь залила рубашку. И я заорала, громко, громко, и от того, что я не смогла себя услышать, мне стало по-настоящему страшно.

– Мамочка, мама, как больно. Мама!!!!

Мари, всегда говорила, что Бог не дает непереносимых страданий, она оказалась права. Я не умерла. Через несколько секунд, а может часов, не знаю, боль оставила меня. Нет, не совсем оставила, она где-то билась у меня внутри, как маятник с иглой на конце, который больно колол мне сердце. Но я смогла дышать. Утирая кровь, и рвотные массы, я практически ползла на кухню. Мне надо было попить и подумать. Слава Богу, Бен на свидании и не видел этой агонии, иначе с ним бы инсульт случился, несомненно.

На подоконнике кто-то оставил стакан воды. Дрожащей рукой я вливала в себя воду. Руку, держащую стакан,

приходилось придерживать другой рукой, меня бил озноб. Вода не утоляла жажду. А потом наступила тьма.

Я очнулась в незнакомом месте. Пустой амбар. Грубо отесанные бревна, темно как в погребе. Мои руки и ноги связаны цепями. Я сижу в железной клетке. Прутья толще моего запястья. А на двери огромный замок. Я сплю. Это просто мой кошмар. Мне нужно просто закричать и я проснусь.

Закричать не получилось, изо рта вырвался какой-то невнятный хрип. Это нормально, во сне так бывает, надо попробовать еще раз.

– Ну, проснулась наконец-то деточка. Я уж начал беспокоиться, что переборщил со снотворным – промурлыкал знакомый голос.

Талай. Я не сплю.

– Где я? –

– В надежном месте – прозвучал короткий ответ.

– Ты меня выкрал? Зачем? – не смотря на тупую боль в голове, мне все же удавалось каким-то чудом соображать, правда, крайне медленно. Что в принципе не помешало возникнуть одной «маленькой радости», во мне закипала ярость, и мышцы наливались силой.

– Затем, что ты меня достала, деточка – назидательным тоном, почти по слогам, произнес шаман

– Ты заплатишь – зарычала я, вполне угрожающе и уверенно.

– Ой, ой, как страшно. Здесь не одна ты такая умная – рассмеялся Талай.

– Сомневаюсь – выплюнула я.

– А ты не сомневайся

Ладно, оставим этот риторический спор. И перейдем к делу.

– Чего ты хочешь? – по-деловому спросила я.

– Уже ничего деточка. Понимаешь ты меня достала. Я не хотел спешить. Я хотел понаблюдать за тобой еще немного. Понять, как это у тебя получается не слышать зов горы. Сколько ты там уже не была, три недели, месяц? Но ты, сучка не дала мне ни единого шанса. За какую-то неделю ты разрушила всю мою жизнь. Все, что я строил годами. Один раз сходила в гости к Пако и поломала весь наркотрафик. И как тебе это удалось? Старик сошел с ума. Я хозяин, но у Пако были все связи, дилеры посредники. И все закончилось, люди перестали хотеть работать с ним, а значит со мной. Ну, это ладно. Время для меня немного значит, годика за два можно было все пустить на старое русло. Даже старину Сибула я бы заставил вести себя правильно. Но ты на этом не остановилась. Как ты умудрилась выкупить Режина касл, и не надо говорить, что это собственность Актавио, у него нет, да и не могло быть таких бабкок. Это ты. Мне нужен был этот плацдарм, идеальная ширма, элитный комплекс для отдыха и хранения черного нала. Но ты и здесь меня переплюнула. И я стерпел. Рано или поздно, ты бы отчалила к мамаше, и я бы нашел способ уговорить Актавио отдать землю мне. Но Труди тебе зачем понадобилась? – выкрикнул Талай, рожа его искривилась. Безупречный Талай в гневе выглядел забавно. Особенно ему удалось дрожание губ и слюни, летящие в разные стороны. Я хихикнула, и осеклась. Нашла время, юмористка экстрималка.

– Труди? Я могу задать тебе тот же вопрос – посерьезнев, спросила я

– Смеешься, слишком умная? Только смеяться последним буду я. Труди – сайорис на восьмую долю. А я мечтаю о сыне. Или ты думаешь, я всю жизнь мечтал о правнучке? Мне нужен был наследник. Но ты сучка непонятно, что с ней сделала, как ты ее замылила? Она, и слушать ничего не хочет. Только Бен. Прости, деточка, но это было последней каплей.

– И что теперь будет? – уточнила я, так чисто для проформы, то что не будет ничего хорошего, я прекрасно понимала.

– Любопытство не порок, и я тебе скажу. Во всяком случае, мне будет приятно знать, что ты в курсе своих потерь – злобно прокаркал Талай.

Хм-м, вот не думала и не гадала, и так качественно его достала. Получился каламбур, только невеселый.

– Талай, не делай того, о чем можешь пожалеть – предостерегающе прошипела я.

– Не смеши меня. – отмахнулся шаман.

– Что ты собрался делать со мной? – ну, мазохист я по натуре, хочу знать о своих пытках заранее.

– Я тебя продам