Оборотень
Шрифт:
— Пока нет.
Петр Савельич помолчал с минуту, задумавшись.
— Василий Антонович был прав. Парень этот ведет себя подозрительно. Ну, что ж, товарищ Стрельцов… продолжайте свои наблюдения. В случае чего, я немедленно сообщу вам. Вы где поместились?
— Конечно, в одном номере с Кузьминым. Там еще несколько человек из наших.
— Отлично.
…Когда Юрий выходил из номера, ему показалось, что в конце коридора мелькнула чья-то фигура. «Неужели подслушивал, гад?» — подумал Юрий и почти бегом бросился в этом направлении,
Кузьмина он нашел в номере за чтением газет, купленных в дороге.
Весь следующий день был посвящен ознакомлению с заводом, на котором предстояло работать русским машиностроителям. Вместе с другими Кузьмин внимательно осматривал оборудование и, пользуясь своим знанием немецкого языка, подолгу беседовал с рабочими. Юрий, владевший немецким языком настолько, чтобы понимать беглую речь, старался находиться во время этих разговоров где-нибудь поблизости, но не заметил ничего подозрительного.
Вечером осматривали город. Как уже упоминалось, он был расположен почти у самой демаркационной линии; границей зоны служило большое озеро на северной окраине городка, где находился густой парк, подходивший вплотную к самому берегу озера. На противоположном берегу хорошо видны были жилые дома и корпуса каких-то промышленных предприятий.
Юрий подумал, что парк — наиболее уязвимый участок пограничной полосы. Ширина озера в этом месте, как он определил на глаз, не превышала 300—350 метров. Ночи стояли безлунные, и хороший пловец, умеющий долго держаться под водой, мог бы легко преодолеть, никем не замеченный, это расстояние.
Уходя из парка, Юрий заметил, что Кузьмин отстал немного. У него потухла папироса, и он никак не мог зажечь на ветру спичку… Юрий подошел и щелкнул своей зажигалкой. Кузьмин закурил, поблагодарил, и они вместе пошли догонять товарищей.
Однако прежде чем направиться к выходу, Юрий огляделся вокруг и увидел, что с того места, где стоял Кузьмин, хорошо был виден сторожевой пограничный пост, расположенный у лодочной пристани на берегу озера…
8. КОНЕЦ КАРЬЕРЫ МИСТЕРА БЛЭКА
Проворный «виллис» мчался на предельной скорости по дрезденской автостраде. Ветер с дождем хлестал навстречу, заставляя двух седоков плотнее кутаться в свои дождевики. Но вот впереди замелькали желтые огоньки, и машина, сбавив ход, нырнула в одну из улочек городка. У ярко освещенных окон кафе шофер на минуту остановился, чтобы спросить у выходившего на улицу горожанина, где находится гостиница.
Оказалось, что гостиница — тут же, рядом, за углом. Шофер собрался было снова дать газ, но один из седоков положил ему руку на плечо.
— Не надо, товарищ… Ожидайте нас здесь. Мы и так дойдем. Пошли, Михаил Евграфович! — обратился он к своему спутнику и прибавил, когда оба они завернули за угол: — Не
Через несколько минут они уже находились в вестибюле гостиницы. Справившись, где проживает русский инженер Березин, старший из приехавших вошел в кабину лифта. Его спутник, молодой человек с очень худым, изможденным и сильно загоревшим лицом, последовал за ним.
Петр Савельич, поздно вернувшийся в этот вечер с завода, уже спал. Негромкий, но настойчивый стук в дверь поднял его с постели. Накинув пальто, он пошарил рукой по стене, нашел выключатель, зажег свет. Стук повторился. Петр Савельич открыл дверь и с удивлением увидел в коридоре двух незнакомых ему людей в дорожных плащах.
— Что вам угодно? — осведомился он по-немецки.
— Мы к вам, Петр Савельич, — шепотом отвечал по-русски один из незнакомцев. — Я — Верховский, — прибавил он, проходя в номер.
— Товарищ Верховский? Очень рад познакомиться! Стрельцов передал мне ваше письмо. Мы вместе с ним наблюдаем за этим Кузьминым… Вы знаете, — в дороге он отстал для чего-то на одной станции…
— Знаю, в Гросенгайне. Но об этом потом… Очень прошу вас: нельзя ли сейчас же позвать Стрельцова к вам в номер, но под каким-нибудь благовидным предлогом, чтобы не вызвать подозрение.
Петр Савельич подумал с минуту.
— Я позвоню коридорному, скажу, что понадобилось перевести или написать что-нибудь по-немецки.
— Отлично. Звоните. А мы с товарищем пока побудем в соседней комнате. Не надо, чтобы коридорный видел нас…
Юрий только что собирался раздеваться, когда коридорный, зайдя в их номер, сообщил, что начальник группы требует переводчика Стрельцова к себе.
Бросив взгляд на соседнюю койку, на которой уже спал, завернувшись с головой в одеяло, Кузьмин, — Юрий захватил с тумбочки полевую сумку, в которой носил, на всякий случай, словари, и пошел в номер к Петру Савельичу.
Первым, кого он увидел, открыв дверь, был товарищ Верховский, сидевший у стола рядом с главным инженером. В номере был и еще кто-то, но Юрий, пораженный внезапным приездом своего начальника, не обратил на него внимания.
— Ну, Юра, — сказал Верховский, крепко пожимая руку молодому человеку, — могу вас поздравить. Знаете, кем оказался ваш гросенгайнский парикмахер? Это — будем говорить дипломатическим языком — не кто иной как резидент одной иностранной державы, весьма заинтересованный всем, что делается в нашем отечестве… Ваше сообщение помогло разоблачить его… И вот что интересно: в тот же день один старик-немец явился к советскому коменданту в Гросенгайне и рассказал, что хозяин парикмахерской Мюллер беседовал о чем-то с приходившим к нему «русским господином» на чистейшем английском языке… О чем говорили они, старик не понял, но явственно слышал, как парикмахер называл «русского господина» мистером Блэком.