Обороти меня. Часть 1
Шрифт:
Колдун замолчал, погладил Канни по голове, как собаку, и вдруг продолжил уже другим, довольно решительным тоном.
– Так что, именно для этого ты и здесь. Сегодня твой день, волчонок. Я привёл тебя сюда, чтобы посвятить тебя в следующую степень. Отныне, ты получишь власть становиться волком, и снова возвращаться в человека, когда только пожелаешь. Однако, помни, я дал тебе эту власть, и я же смогу у тебя её отнять, если вдруг ты захочешь перестать меня слушаться. Так не забывай же, что меня нужно продолжать бояться. Ты понял?
Канни как ребёнок подобострастно закивал головой, стараясь не выдавать своих эмоций, потому что сказанное хозяином вызвало у него
– А теперь, приготовься. Закрой глаза и начни читать заклинание посвящения. Ты же все ещё помнишь его, да?
Конечно, он его помнил. У него было ощущение, что он помнил его всю свою жизнь.
Он послушно закрыл глаза и стал читать. Как только он произнёс первые слова, присутствие Заклятия окутало его существо плотным густым туманом…
Покусывая с досадой нижнюю губу и наблюдая за тем, как на его глазах происходит превращение одной плоти в другую, Алекс подумал:
«Как я мог допустить такую оплошность? Как будто разум затмило. И ведь, я нажал-таки, тумблер. Странно, что он не щелкнул до конца. Хм…, и Канни, щенок! Тоже на него совсем не похоже. Убрать три десятка начальников и тормознуть на двух подростках… Надо же! Как наваждение какое-то. Это как-то очень похоже на происки Врага».
Колдун плюнул со злости, и машинально сделал шаг назад, поскольку в этот момент оборотень окончательно трансформировался, и от него пахнуло резким запахом псины.
Как и сказал Петр, как только они дошли до пустыря, находящегося на самом краю деревни, раздался шум лопастей, поднялся ветер, и через минуту перед ними уже стоял небольшой военный вертолет, вращая пропеллером.
– Вперед! – скомандовал Петр, и все трое побежали к открывшемуся перед ними люку этого вызывающего благоговейное чувство грохочущего летательного аппарата.
Они заскочили внутрь.
Прежде чем жители деревни успели прибежать на шум, вертолет поднялся в воздух и исчез за деревьями. Однако никто из находящихся внутри воздушного транспорта не обратил внимания на мужчину, с криком бегущему за ними. Надеясь, что его заметят, он продолжал кричать и размахивать руками до тех пор, пока вертолёт окончательно не скрылся из виду.
– Эко, что! Вот ведь, как! Не успел-таки. Вот незадача-то, – причитал мужчина, наклонившись и переводя дух.
– Что, дядя Веня, не успел? – спросил его один деревенский мальчишка, который ради любопытства тоже прибежал на пустырь в надежде, что успеет посмотреть на вертолёт.
– Не успел, видишь ли. Ай-ай-ай, не успел-таки, – сокрушался дядя Веня, тяжело дыша.
Он был одет в легкую ветровку цвета хаки, а на голове у него была вполне настоящая американская шляпа, какую испокон веков носили настоящие ковбои. Этой шляпой дядя Веня очень гордился, поскольку это был подарок самого настоящего американца, который как-то, побывав в России, заезжал в эти края.
– А что случилось-то, дядя? Чего ты так бежал-то? – спросила его миловидная голубоглазая соседка Марианна по прозвищу «Пышка», подошедшая к этому времени.
– Дак ведь, это… Строгинские-то дети в тюке сена нашлись-то? Это же их брат-то ихний забрал сейчас поди?
– Честно говоря, этого я не знаю, дядь Вень, – ответила соседка, поправляя свои растрепавшиеся от быстрой ходьбы светлые кудри.
– Вот ведь, незадача-то, – приговаривая, никак не мог успокоиться старый охотник.
– Ну-так, пойдём на чаёк к Людке-то. Она меня звала. Дети улетели, а ей чай не с кем пить. Она и тебя рада видеть-то будет поди.
– О! А говоришь, не знаю, кто полетел.
– Это я насчёт
– А-а, понятно.
– Ну-дак, пойдёшь со мной на чай, али нет?
– А чего ж не пойти-то, раз такое-дело-то? Пойдём, конечно, Марьянушка, пойдём, милая.
Людмила Строгина была очень красивой женщиной. Черные волнистые волосы, большие выразительные светло-карие глаза, правильные утонченные черты лица, точенная фигура, и что особенно ценно, в добавок к прекрасной внешности сильный характер и удивительно кроткий нрав. Долгие годы она считалась первой красавицей на деревне, и многие мужчины были бы не прочь приударить за ней, если бы не очень серьезное препятствие в лице её мужа, которого Люда просто обожала. Военный офицер, уволенный в запас из-за серьезной травмы головы, полученной на учениях; от своей травмы Юрий Федорович вскоре оправился, но продолжить служить смог только начальником склада. Однако он был человеком необыкновенной силы, и по праву мог называться русским богатырем. Невысокого роста, крупный мужчина, про него ходили легенды. Из реальных историй; если ему нужно было поменять колесо на своем Фиате, он откручивал гайки просто пальцами, без помощи ключа, а снимал и одевал колесо, не пользуясь домкратом, просто приподнимая машину рукой. Он мог поднять без видимого напряжения двух взрослых мужчин в сто килограмм весом на вытянутых руках, и однажды на спор поднял над собой лошадь. Но, несмотря на такую силищу, это был добряк-человек, с добрыми голубыми глазами, обезоруживающей сразу располагающей к себе улыбкой, и мягким совсем не военной интонации голосом. Однако мужики на деревне Юрия, понятное дело, боялись, и Людмилу обходили десятой дорогой.
Умер Строгин от кровоизлияния в мозг в возрасте 48 лет, то ли из-за той самой травмы, то ли еще почему-то, но супруга после его смерти не пожелала выходить замуж второй раз, хотя все еще была очень хороша собой, и всем желающим за ней ухаживать давала твердый, решительный и однозначный отпор.
Чай у Люды Строгиной был знатный. Что она туда подмешивала, и какие приправы добавляла, но вкус и аромат были такими, что вся деревня мечтала узнать у неё рецепт. Однако Людмила Сергеевна тайну держать умела, и никому не рассказывала, как у неё получается такой вкусный чай.
Сидя у неё за столом, и смакуя вкуснейший напиток, дядя Веня не спеша стал рассказывать, с чем пришёл, и для чего пытался догнать вертолёт.
– Вчера утром я, значить это, проснулся в Матвеевке, где ночевал после охоты-то, у Михалыча, старосты тамошнего. Ну вот, дескать. Я это… пошел на опушку-то, чтобы проверить силки, я их там расставлял на рябчиков. Вот, значить, что. И это, прохожу мимо поля тамошнего, а там тракторист мой знакомый, значить, работает. Уже четверть поля-то убрал, молодец какой. Ну-вот, я ему: «здорова», он мне: «здорово Палыч». Ну и это, трактор заглушил, чтоб передохнуть немного-то. Табачок достал, и мы с ним присели там на брёвнышке, значить.
Вениамин Павлович сделал паузу и с наслаждением потянул из чашки ароматный чай, причмокивая от удовольствия.
– Он мне, значить, и говорит: «Вот мол, сегодня чуть не зашиб двух ребят, брата с сестрой. В пяти сантиметрах от её головы трактор остановил. Если б», – говорит: – «девчонка не закричала, так бы и наехал на них», – говорит.
– Я давай его расспрашивать, значить, а по описанию понимаю-ведь, что он про твоих ребят рассказывает-то. И думаю: «Как это они в Матвеевке оказались-то?» А он, значить: «заблудились», – говорит: «От бессилия на разваленный тюк сена упали и заснули».