Оборотная сторона Бога
Шрифт:
Кощей больше не старался достать Светлана, будто лишь сейчас ощутил, сколь опасным бывает железо и как безжалостно оно рассекает плоть, – а потому хотел свести риск к минимуму. Теперь Мифей сам изготовился к обороне, и видно было, что защищать себя он станет с неистовством крысы.
– Что, мой красавец? – спросил Светлан, зловеще хмыкая. – Пришло время показать, чего стоишь сам, без подпирающей тебя стаи!
– Сейчас увидишь, – огрызнулся гоблин, шустро отступая к самой Сфере. Прорвать завесу он не пытался, словно не знал, как это сделать, или (что скорее) для этого требовалось освободить ладони, а такой роскоши кощей позволить себе не мог. Но длинные его губы продолжили двигаться, испуская негромкий шип. А когда наконец сжались, в Светлана метнулся пылающий шар, возникший из пустоты.
Мгновенным рывком он увернулся, почувствовав, как опалило локоть. Подбросив кладенец в воздух, Волной швырнул раскалённый мячик в Сферу, и та поглотила его, добавив себе энергии, как ни странно.
– Ну, ты первый начал, – вздохнул Светлан, убирая в ножны «лосиный рог». – Думаешь, в этом жанре тебе повезёт больше?
Судя по всему, здесь кощей считал себя в большей безопасности – поскольку тут же стряхнул с левой руки убийственную насадку и, скрючив костлявые пальцы, запустил во врага новую пакость. И в этом его поспешном жесте Светлан ощутил смерть. Благословенным своим чутьём он распознал угрозу раньше, чем Мифей выстроил Знак, и понял, что развязка последует через секунды, – уж в этот раз кощей саданёт из главного калибра, обрушится с запасом, чтобы не дать противнику завладеть новым секретом. Тёмное лицо орка жутко исказилось, губы разъехались, обнажив не только зубы, но и дёсны, глаза сузились в щёлки, лучась разом ужасом и торжеством, злорадствуя, предвкушая.
Отпрянув, Светлан чуть-чуть опередил чужой Знак своим, возникшим как озарение, и тотчас Сфера съёжилась, дальним краем словно бы зацепившись за Мифея, а богатыря пропустив сквозь себя. Мигом позже картинка внутри Сферы странно исказилась, точно в кривом зеркале, а гигантскую фигуру кощея перекорёжило так, будто её смяла невидимая рука. Разлетевшиеся по сторонам брызги закружило будто в миксере, Сферу затянул чёрный туман. Наверно, Мифей вопил страшно, пока его раздирало в клочья, – на сей раз живучесть сыграла с ним скверную шутку, заставив досыта нахлебаться того, чем он привык потчевать других. В иной мир царь ушёл без патетических воздеваний рук, потрясания кулаками и прощальных речей – попросту превратился в фарш, растёкшийся по дворцовым плитам.
Светлан достаточно насмотрелся на такое в виртуале (к счастью, не в яви), чтобы узнать гравитационный вихрь – действительно, жуткая вещь. Тяготение, спрессованное в пакеты, было много опаснее Волн, способных лишь отшвырнуть или притянуть, – взрываясь, эти бомбы перемалывали плоть не хуже громадной мясорубки. Мифея сгубил собственный испуг: имея такой запас прочности, вовсе не стоило кидаться в крайности. Шансов-то на победу у кощея оставалось куда больше. И чего он запаниковал раньше срока? Время, время… э-э… Чёрт!..
Стряхнув оцепенение, Светлан поспешно прянул в сторону. И в этот миг Сфера сгинула, исчерпав его Силу. Изнутри будто вылетел смерч, окатив Светлана горячим ливнем, и швырнул богатыря на пол, выворачивая суставы, сокрушая кости. Напрягшись до судорог, он пытался противиться, но стихия одолевала, за секунды выматывая больше, чем часы самого тяжёлого боя. А когда наконец схлынула, оставила Светлана совершенно обессиленным, взамен до краёв наполнив болью, – хотя задела его лишь самым краешком.
Секундой позже в атаку ринулись всадники, словно бы сорвавшись с цепей. Их свирепое веселье, похожее на степной пожар, наконец вырвалось на волю, требуя крови и смертей, стремясь упиться чужими муками.
Дальнейшее запомнилось Светлану плохо – видимо, от шока у него помутились мозги. Поначалу, не имея сил подняться, он лишь уворачивался от чудовищных крабопауков, перекатываясь по плитам, – а те норовили пригвоздить его к полу своими здоровенными когтями, оставляя в камне глубокие метины. Меж всадниками метался Крон, взамен шапки напялив на голову клеть с Лэлли, и с громовым рыком крушил палицей направо-налево, удивляя внезапной стремительностью. Артур – тот и вовсе скакал мячиком, с высоты пикируя на жрецов и крутя мечами, точно пропеллерами. Всадники держались за жизнь цепко, но, конечно, не как кощей, получавший вдесятеро против них. А потому их раны срастались не прежде, чем выплёскивались фонтаны крови или терялись конечности. Кое-кто из громадных орков уже вылетел из седла, а пеший бой им наверняка нравился меньше.
Наконец сумев подняться, Светлан обеими руками ухватился за кладенец и саданул по ближайшей лапе, с одного удара снеся её напрочь. Дальше двинулся как лесоруб, расчищая путь от взбесившихся стволов. Сверху на него рушились нагинаты – он ускользал, парировал, иногда отвечал сам. И продолжал тупо срубать паучьи ноги, будто не было задачи важней. Впрочем, пару жрецов он всё же рассёк, оставив истекать кровью. После чего наткнулся на одного из спешенных и сцепился с ним, мало-помалу входя в раж.
Затем – это и вовсе уже смахивало на бред – прямо из стены вдруг вывалилась квадратная глыба тролля (её словно выдавило из сплошного камня) и врезалась в теснящихся вокруг Крона всадников, молотя по ним тяжёлыми ручищами. Неожиданный наскок не смутил орков, тотчас в дикаря полетели чернёные клинки, с шипеньем разрезая воздух.
Зарычав, Светлан усилил натиск, каждым ударом опережая противника, после кощея не казавшегося таким уж быстрым. Сил по-прежнему не хватало, взгляд застилал туман, но тело худо-бедно слушалось, хотя продолжало болеть так, что новых ран он просто не почувствовал бы. Впрочем, судьба, кажется, берегла его – до того самого момента, когда он ухитрился смахнуть бронированную голову с неохватных плеч. А в следующий миг сбоку наскочил крабопаук, бросив богатыря через треть зала в мраморную стену.
От двойного удара у Светлана перехватило дух, а тело опять сделалось ватным. Но кладенец он всё ж не выронил и сознания не утратил – богатыри вообще легче умирают, чем бухаются в обморок. Подпирая себя ногами, Светлан кое-как поднялся по стене, сквозь плавающую перед глазами муть вглядываясь в всадника, лихо мчащего к нему во весь опор и уже нацелившего в неподвижную жертву нагинату, точно турнирное копьё. Если бы орк умел, он бы, наверное, хохотал сейчас во всё горло, радуясь близкой победе, – от его литой фигуры так и разило торжеством.
«А не рано ли, собака, похваляешься?» Может, и не рано – даже скорее всего. Уж теперь их силы не равны. Впрочем, есть сила и… Сила. А последняя к Светлану уже вернулась – во всяком случае, на один умеренный выплеск её должно хватить. Или нет? Дьявольщина, если бы ещё и зрение не подводило!..
Прищурясь, он почти вслепую послал Волну, ударив крабопаука по ногам, и зверь врезался мордой в пол, круто затормозив. Зато его седок устремился дальше и, кубарем докатившись до Светлана, ошеломлённо застыл прямо перед ним. А тот не упустил момент, со всего маха вогнав клинок в точку, где ощущал чужое сердце. Без сил опустился на корточки, зачарованно следя, как бьётся огромное тело, пришпиленное к плите кладенцом. Чёрт знает: может, жрец и с такой раной сумел бы выжить – если б она была единственной. Но из жестоко рассечённого (возможно, самим Светланом) бока хлестала кровь, расплываясь в чёрную лужу, – а без крови не умели обходиться даже подручные кощея. Мало-помалу гигант прекратил дёргаться, сдавшись смерти.