Оборотная сторона героя
Шрифт:
— Прекрасно. То есть у нас на руках — реальная перспектива изменения одного из ключевых событий прошлого, — подытожил Папыч. Он собрался добавить что-то ещё, но его отвлёк звонок телефона.
Шеф отошёл, оставив вмиг помрачневших сотрудников осмысливать услышанное.
— И что это значит? — нарушил траурную тишину шёпот Тараса.
— Это значит большие человеческие потери, — пояснил Илья.
— Там, в Трое?
— Если бы! Нет, здесь, у нас.
— А почему у нас-то? Я же читал — при изменении ключевого события прошлого просто появляется новая линия истории. Параллельная. Ну, а нам-то с того какое дело? На нашем настоящем это изменение не отразится, прошлое
— Не линейно, — отстранённо отозвался Илья. Как и все остальные конквесторы, он уже прикидывал перспективы, и выходили они одна мрачнее другой.
— Так почему?
— Потому что… — Илья рассеянно потёр переносицу и, наконец, сосредоточился, — Представь себе, что время — это полотно, и ветвь реальности, в которой живём мы, — одна нить этого полотна. Если Троя устоит, то эта перемена не повлечёт за собой по принципу домино перемены по всей нашей ветви реальности. Но появится новая линия истории. Новая нить. Которая должна будет протиснуться между плотно пригнанными друг к другу нитями на существующем полотне. Чтобы новая нить прошила всё полотно, ей придётся проталкиваться через готовую ткань, оттеснять уже вплетённые нити. Силком отталкивать нашу нить реальности, чтобы получить себе место. И это «отталкивание» обязательно отражается на соседних нитях. На нашей ветви реальности в том числе.
— Как отражается? — отчего-то понизил голос Тарас.
— Какой-нибудь катастрофой в нашем настоящем.
— Какой именно?
— Да какой угодно. Факт в том, что какая бы она не была, из-за неё здесь гибнут люди. И обычно чем значительнее событие, тем хуже для нас последствия.
— Ничего себе, — лицо Тараса вытянулось.
— Ну, мои опытные конквесторы, — раздался тем временем голос Папыча, — какие будут предложения?
— Привлечь на поиски всех, кого только можно? — робко проблеял из компьютерный джунглей под окнами-розетками Аркаша.
— Гениально! — наигранно восхитился шеф, — Столь блестящую идею мог выдать только поистине талантливый и выдающийся аналитик, простой смертный до этого бы не додумался.
— Устраним Гектора? — тихо предложила Олеся, отводя огонь от Аркаши на себя. Папыч обращался с девочкой заметно мягче, чем с остальными, потому она не боялась подавать голос.
Тарас округлил глаза, и Илья хмыкнул про себя; видимо, стажёра поразило рассудительное, хладнокровное спокойствие, с которым выдвинула своё предложение Олеся.
— Боюсь, одного этого окажется недостаточно, — покачал головой Ян, предотвращая комментарии шефа, и рассеянно провел рукой по короткому ежику седых волос. — Ну да, уберем мы Гектора. Но его смерть, несмотря на всю свою важность, является не единственным фактором падения Трои. Ахилл… Роль Ахилла заключается не просто в убийстве Гектора. Ахилл для греков — своего рода счастливый талисман, без него они сражаться будут с куда меньшим запалом — если вообще будут. По сути, Ахилл сам по себе — ключевое событие.
В наступившей тишине Папыч несколько долгих мгновений смотрел на фотографию Ахилла на экране, а потом обвел своих сотрудников медленным взглядом. Остановился на Илье. Чуть прищурился.
— Илья!
— Да, — вздрогнул тот и посмотрел на Папыча.
— Будешь заменять Ахилла.
Ощущение было чем-то похоже на то, какое бывает, если бы с размаху ударили под дых… или когда падаешь спиной на землю — из лёгких вышибло весь воздух. Нет, Илья искренне любил свою работу — она была безумно интересной, более чем прилично оплачиваемой, а главное — результаты работы действительно имели значение. Но одно дело — вытащить из прохода потерявшегося, перепуганного современника, и совсем иное — жить в прошлом, выдавая себя за кого-то другого. И не за маленького и незаметного человека, а за фигуру самую что ни на есть публичную и значительную. Говорить на языке, которого почти не знаешь. Воевать с оружием, которым почти не владеешь. И воевать не абы как, а так, как положено легендарному герою. Нести на себе всё бремя ответственности за исход одного из ключевых событий истории и помнить, что неудача грозит серьёзными последствиями в родном времени… Для конквестора, который совсем недавно стал один, без присмотра выходить на обычные задания, это как-то слишком. Слишком много, слишком масштабно. Слишком страшно…
Илья с надеждой поднял глаза на непроницаемое лицо шефа. Он собирался убеждать, уговаривать, объяснять, что он не может — просто не может взять на себя такую ответственность. И промолчал, потому что уже видел ответ в отливающих сталью холодных серых глазах Папыча. Решение принято и обсуждению не подлежит.
— Кого хороним? — раздался от дверей голос вернувшихся из Шушморского прохода братьев Петровичей.
— Мы не хороним, мы пока только репетируем мои похороны, — кисло отозвался Илья.
— И как же ты собираешься погибнуть? — весело спросил Арагорн, плюхаясь за стоящий в центре просторного помещения стол.
— От рук распознавших подмену греческих воинов… Кажется, мне предстоит замещать Ахилла.
Чёрные брови Арагорна взлетели вверх:
— Ого! Насколько я знаю, ещё ни одному конквестору не приходилось делать ничего подобного!
«Не могу даже выразить, насколько меня это радует», — подумал про себя Илья, и обратился к шефу:
— Андрей Потапович, я всё понимаю, но, может, всё-таки не меня?
Папыч ответил в своей манере — язвительно и с сарказмом. Но, несмотря на интонацию, в его словах всё равно было слышно сожаление:
— Думаешь, я посылаю неопытного конквестора на такое важное задание ради собственного извращённого удовольствия? На кону — исход ключевого исторического события, а я такой идиот, что делаю ставку на новичка?
Шеф замолчал, и продолжил уже Ян.
— Ничего не поделаешь, Илья, тебе просто не повезло, из всех нас ты больше всего похож на Ахилла. Посмотри. У вас с ним одинаковый тип лица, да и телосложение схожее. Греки, несомненно, обратят внимание, если их Ахилл вдруг резко постареет или располнеет. Василия с Арагорном мы никак не сможем загримировать так, чтобы они на него походили. Я не подойду ни по возрасту, ни по комплекции. Все остальные — на заданиях, и у нас нет времени ждать их возвращения.
— Я по-древнегречески плохо говорю, — пробормотал Илья.
— Тебе много говорить и не понадобится, — уверил Ян. — Ахилл не из разговорчивых. К тому же, Ахилла так сильно боятся, что даже его соратники с беседами набиваться не станут. Что очень удобно в нашей ситуации. Заедешь завтра в наш техцентр, часа на три — на курс интенсивного погружения. Этого хватит, чтобы не только освежить твой словарный запас древнегреческого, но и что-нибудь новое загрузить.
Илья замялся. Спору нет, удобно, когда за несколько часов гипно-сна ты получаешь столько же языковых навыков, сколько приобретаешь за несколько месяцев, а то и лет упорной зубрёжки. К сожалению, по непреложному закону жизни, за все хорошее приходится платить. За эффективные, экономящие массу времени языковые курсы в техцентре обычно рассчитывались слабостью, головокружением, головной болью и тошнотой, потому как комплекс применяемых к «пациенту» мер включал не только гипнотическое, но и некоторое химическое воздействие.