Оборотная сторона

Айсберг Кира

– Вика… иди домой, выпей чаю, поспи. Прими этот кошмар как должное. Потом все будет нормально. Так живет много людей. Мы так живем. Тебе, главное, пережить первые сутки перехода, то есть остаться в своем уме… – поддержал друга Толстый.

– Ага, – замотал головой Высокий. – Самое главное, чтобы крыша не поехала. А потом привыкнешь.

– На оборотной стороне есть свои плюсы. Ты не переживай, – ободряюще заговорил Толстый. – Точно-точно.

Пришельцы с оборотной стороны замолчали, словно выискивая плюсы, и Толстый сказал:

– Во! Кушать

совсем не нужно, только пить необходимо, – и они, словно сговорившись, отвернули крышки полуторалитровых бутылок и сделали несколько жадных глотков.

– Еще есть магия, – как-то сразу повеселев, продолжил Толстый. – Самая что ни на есть настоящая, как в сказках.

И все равно в их словах я слышала печаль, скорбь, может быть, боль. Даже известие, что оборотная сторона – это волшебный мир, меня не успокоило.

– Вы можете объяснить, кто те твари? – я указала на расплывчатые пятна. Хорошо, что я сейчас не видела их во всей «красе».

– Это мусорщики, они не причиняют вреда живым. Они поглощают только людские эмоции. В основном негативные эмоции: злость, страх, зависть, обиду, боль, ненависть. И все для того, чтобы люди жили со спокойной совестью, ощущали себя счастливыми, красивыми людьми, любили и радовались. Там, где по какой-то причине мусорщики не справляются и остается много слизи, возникают войны, землетрясения, наводнения. Счищать негатив с лицевой стороны мира необходимо, – наставительно подняв указательный палец в небо, ответил Высокий.

– Что мне теперь делать? – я задала вопрос, уже не надеясь получить благоприятный ответ.

– Попрощайся с родными, у тебя еще есть такая возможность, – почти прошептал Высокий и тут же получил толчок в бок от Толстого.

Меня словно кипятком ошпарили, я повернулась и побежала в сторону своего дома. Мысленно повторяя, что этого не может быть. По щекам потекли слезы, они словно промыли глаза, и жуткие мусорщики и гигантские коконы опять стали четкими.

Почему я не спросила у пришельцев про коконы, может, они такие же безобидные, как и мусорщики, просто, выглядят устрашающе.

К своему подъезду я подбежала, уже рыдая, и огромный мусорщик, сидящий на доме, отнюдь не успокаивал. Паук был гораздо больше тех, которых я видела. Этот монстр закрывал своим телом все верхние этажи семнадцатиэтажного дома и накрывал одной лапой два окна моей квартиры.

Пришлось приложить немалые усилия, чтобы успокоиться. Теперь я понимала, насколько сложно в трудной ситуации взять себя в руки и думать о чем-то хорошем. Наверное, так чувствует себя умирающий больной. Нет! Не так, ему должно быть в тысячу раз страшнее, я-то знала, что останусь жить. Пусть в другом мире, пусть без родных, но я буду жить!

Слезы обсохли, и я с надутой храбростью посмотрела на свою семнадцатиэтажку. Здесь я прожила всю свою жизнь, и один монстр, пусть даже и большой монстр, не заставит меня остаться на улице и побояться вернуться домой! Я зажмурилась и забежала в подъезд.

Здесь, кроме присутствия зеленой слизи, ничего не изменилось. Но я все же не стала вызывать лифт, мало ли что могло сидеть в его шахте, и поднялась по лестнице. Пять этажей – не такой уж большой подъем.

Глава четвертая

Так уж устроена жизнь, мы не знаем, что ждет нас через год, через час или даже через одну минуту. Можно переходить дорогу по пешеходному переходу на зеленый свет светофора в тот момент, когда купившая водительские права барышня путает педаль газа с тормозом. Или возвращаться вечером домой и столкнуться в темном переулке с агрессивным, ищущим на дозу деньги наркоманом. Обе эти встречи ничего хорошего путнику не сулят. В лучшем случае прохожий попадет в больницу с травмами легкой степени тяжести. А ведь никто не думал о несчастье, ни пешеход, которого сбила машина, ни прохожий, на которого напал отморозок. Как говорила мама: «Знала бы, где упаду, подстелила бы соломку».

А вот мне выпала возможность пусть не подстелить соломку, то хотя бы подуть на будущее больное место. А болеть у меня будет душа… Болеть, тосковать, переживать…

Открывая дверь своей квартиры, я ощущала тревогу. Что если квартира вся заросла слизью и грязью, а на кухне поселился мусорщик? Вдруг родители не будут меня замечать, как прохожие на улице, что я тогда буду делать?

Но дома все показалось мне обычным, никакой слизи, никаких жутких существ. Я быстро прошла по квартире, проверяя, все ли дома. Брат, как всегда, у себя в комнате за компьютером. Отец в зале что-то увлеченно паял. Мама на кухне чистила картошку. Это на краткий миг создало впечатление, что кошмар закончился и в квартиру проникнуть не смог, а остался за входной дверью.

Я попросила маму сделать сладкий чай, а сама прошла в комнату брата. По-моему, я никогда еще не была так рада его видеть. Даже в тот день, когда братика привезли из роддома, такого крошечного и милого, сладко спящего на руках отца. Как говорила мама: «Что имеем – не храним, потерявши – плачем». Я еще не потеряла своих родных, но была уверена, что это скоро произойдет. Сколько, сказали Толстый и Высокий, уйдет на переход? Сутки?

Брат, как я и думала, смотрел очередного обзорщика какой-то стрелялки и укатывался так, словно это была лучшая комедия года.

– Егор, как дела, уроки на завтра сделал? – начала я разговор.

Нужно было ему все объяснить, ведь родители мне не поверят. А Егор всегда мне полностью доверял, даже если я что-то выдумывала – верил.

– Ага, там мало было, – продолжая смотреть, ответил брат.

– Егор, останови эту… – я хотела сказать «фигню», братика это всегда задевало, и я сдержалась. – Останови, потом досмотришь.

Он удивленно нажал на паузу и посмотрел на меня:

– Ты что, плакала?

– Немножко.