Оборотни Его Величества
Шрифт:
Венедикт… Храмовник был в кабинете не один. Вилль замер, прислушиваясь к шагам над головой, мерному стуку каблуков, постепенно нарастающему журчанию голосов. Наверху спорили двое, но аватар не мог разобрать слов. Только интонацию.
Сдавленный вскрик, почти всхлип: тихий и жалобный.
Вилль саданул плечом в дверь, да так, что окно задребезжало, однако петли и засов выдержали. Ударил сильнее, еще и еще. Дверь не поддавалась, тогда аватар метнулся к окну, расправляя крылья…
Но было уже поздно. За стеклом, в кружеве танцующих снежинок, стремительно пронеслась тень – черная, бесформенная и тяжелая. Венедикт действительно воспарил, да только притяжение оказалось сильнее.
Вилль
– Все будет хорошо. – Вранье звучало убедительно, но сам себе Вилль ни на сколку не верил. Все очень плохо, потому что у человека поврежден позвоночник, отбиты внутренности и проломлена голова.
Посеревшие губы шевельнулись:
– Ты… Он… н-не…
– Тише, вам нельзя разговаривать.
– Умер… умер… – Слова выкатывались нехотя, с натужным стоном, глаза сердито заблестели – Венедикт хотел что-то сказать, но сил не хватало. Лицо исказило судорогой, крик сорвался в хрип:
– Ключ! Ключ…
До чего же хрупкие существа – люди. Вилль сжал в ладонях холодные пальцы.
– Тш-ш… Я сейчас позову на помощь…
Все. Осторожно, точно боясь причинить боль, аватар закрыл остекленевшие глаза мертвого. Теперь у богослова появилась серьезная причина для неявки на предмет…
На полминутки опоздал только. Всего на полминуты.
Берен успел. Мальчишка здорово нахлебался и кашлял, не переставая. На слипшихся ресницах замерзали хрустальные бусинки влаги, лицо побелело точно кипень.
– Жить надоело?! – рявкнул мужчина, хорошенько встряхнув утопленника за плечи. Он костерил себя за то, что проворонил юркого эльфенка, злился на домового, до последнего прикрывавшего побег, и боролся с естественным желанием как следует всыпать мальчишке, которому достало безрассудства удрать ночью и сунуться на уже подтаявший у берега лед. Минутой позже, и… – Надоело?!!
– А… если… и так? – Дыхание участилось. Поняв, что перестарался, Берен разжал руки. Мальчишка упал, держась за искалеченное плечо, но не заревел. Даже не заскулил. Домовой бросился к хозяину, но тот выдернул локоть из лап:
– Предатель…
– Хозяин?! – Кот захныкал вместо него.
Упрямец! Мужчина церемониться не стал: сгреб мальчишку в охапку, отнес к костру, вытряхнул из насквозь мокрого ледяного шмотья, не обращая внимания на вялые протесты, растер самогонкой и натянул свой прогретый над огнем свитер, в котором эльфенок моментально утонул. Усталость, запах спирта да чашка горячего бульона переломили этого ослика, и он, оставив попытки вырваться, заснул у Берена на руках.
– Как же мне достучаться до тебя, Арвиэль?
Как достучаться, если дверь в душу заперта?
Выбить с плеча? Подобрать отмычку? Или ждать, пока хозяин не откроет тебе сам?..
– …Значит, вы сами себя заперли?
– Похоже, что так и было. Когда господин Венедикт вышел, машинально закрыл дверь на два оборота и сам того не заметил. Выяснил, только услышав голоса наверху.
– Голос убийцы не показался вам знакомым?
– Нет.
– Скажите, вы кого-нибудь подозреваете?
– Нет, никого. – Ответ должен звучать уверенно.
Шелестит перебираемая бумага.
– Пропала немалая сумма. В университете учатся дети из небогатых семей, сироты и даже безродные. В вашей группе есть такой, верно? Вистас Кукушонок. Другие преподаватели характеризуют его как грубого, даже агрессивного юношу.
– Порой грубость придает нам уверенности, а агрессия перерастает в решимость и бесстрашие. Из него выйдет первоклассный боец, как аватар это чувствую.
– Что ж, тогда вопросов к вам больше нет. Я уверен, что вы не станете покрывать убийцу. Ведь аватары не лгут?
Ты прав, человек. Аватары не лгут. Аватары защищают.
Жаль, не всегда удается.
…Понедельник – день тяжелый. Это – аксиома с сотней сотен практических подтверждений. А сегодняшний с лихвой перекупил понедельники, на которые по ошибке бога Удачи пришлись четные грани кубика.
Преступника Вилль упустил, хотя времени даром не тратил. Сколько он потерял, оставшись с умирающим? Минуту? Нет, меньше. Взвившись на подоконник, отрастил клыки да когти, выпустил из крыльев шипы и прислушался-принюхался в ожидании удара, но кабинет был пуст. Выяснилось, о каком ключе твердил Венедикт. О том самом, что лежал в кошеле на поясе рясы, а теперь торчал в распахнутой настежь дверце сейфа. Грабитель оказался практичным: срезал печати с мешков, оценил содержимое и удрал, прихватив только золото. Походя отметив, что свежих следов в кабинете нет (давно прятался в университете, поджидая куш, успел обсохнуть, песец позорный), аватар выскочил через незапертую дверь и, промчав по коридору, слетел на второй этаж. Времени было в обрез, но и преступник оным не располагал. Возле парадного входа дежурил сторож (если жив еще), черный был под надежной охраной амбарного замка с намертво приржавевшей дужкой, так что оставался один путь – в окно. С высоты три с половиной сажени можно прыгнуть, если знаешь, куда приземляться…
В яму для песка под окном уборной намело внушительный сугроб, но шпингалет был задвинут. Куда ж подевался мерзавец?!
Обычно сдержанная госпожа Нэйран, распахнув дверь кабинета и увидев клыкасто-когтисто-шипастое существо, чисто по-бабьи взвизгнула и попыталась залепить по самому чувствительному месту, но Вилль перехватил ногу (обутую в остроносый сапог, кстати!) в ладони от цели. Вкратце разъяснив ситуацию, аватар бросился на первый этаж, а ректриса – к господину Вирту, также задержавшемуся после занятий. Сторож, оказывается, благополучно продрых ограбление. Хвала Пресветлой, хоть жив остался! Крылатый волк дотошно, но, увы, безрезультатно осмотрел сверху территорию университета, липовый парк, примыкающие улицы; ректриса и Вирт обошли учебный корпус; сторож проверил больничное крыло; дежурный – казармы. Посторонних в университете не оказалось, а открытое окошко в подсобке уборщика Дули уныло постукивало шпингалетом о раму. Следы, если таковые остались, замело разошедшимся снегом. А может, их не было вовсе.
И это сделал кто-то из своих.
Иссовцы приехали одновременно с представителями Церкви и всем скопом набросились на аватара. Первым не угодил тем, что сложил руки на груди убитого и выпрямил ноги, вторые грозно вопрошали нечестивца, как посмел он оставить тело на улице. Уставший Вилль на всякий случай извинился перед всеми, и люди угомонились, еще немного пошумев для острастки. Заметив, что храмовники неодобрительно посматривают на уши единственного свидетеля, следователь быстренько увел его в ректорат для снятия показаний. Через три часа, обзаведясь какими-то уликами и разжившись нужными характеристиками, повторил допрос более въедливо.