Оборотни

Баркер Клайв

Она не знала, что сказать.

Так они и просидели некоторое время.

— Ну, я помогу тебе позаботиться о нем, — наконец предложила Дарси. — Правда-правда помогу.

— Это не важно.

— Он будет как новенький. Вот увидишь.

— Может быть. Но не с твоей помощью.

Дарси посмотрела на подругу, словно видела ее впервые.

Мария выдохнула. Казалось, из нее вышел весь воздух.

— Папа нашел место получше. Выше по каньону, рядом с настоящими конюшнями. Он говорит, что Пебблс не должен здесь оставаться, пока мы не выясним, что его поранило. И он велел мне больше с тобой не водиться.

— Почему?

— Потому.

— Но почему?

—

Потому что это ты напугала меня этими историями! — Ее карие глаза ничего не выражали. — Ты не должна рассказывать мне о Ночном Хищнике, — заявила она. — Больше никогда.

Дарси была потрясена.

— Но я-то тут при чем? — спросила она. У нее начало щипать глаза. — Я даже не знаю, что случилось с Пебблсом. Может быть, он… ну… — Она смешалась, ей ничего не приходило в голову. Она вспомнила историю, которая лилась из шевелящихся над ней губ, когда она сидела, прижавшись к своему старшему брату. Это было давно, очень-очень давно. — Н-нет никакого Ночного Хищника, как ты не понимаешь! Перестань, я думала, что ты уже большая! Ты ведь знаешь, что его нет? Знаешь?

— А тызнаешь? — передразнила ее Мария. — Я больше не хочу видеть сны, как сегодня ночью. Дарси, я не хочу!

Дарси открыла рот, но не произнесла ни слова. Она услышала новый звук, и это не в ушах у нее шумело и не волны разбивались о дамбу, это даже не было стуком ее сердца. Она подняла голову и увидела, как Мария сжалась в комочек и закрыла глаза руками. Звук становился все громче и громче. Мария вскочила на ноги. «Как дикое животное», — подумала Дарси. Дарси шевелила губами, она хотела, чтобы ее услышали, хотела сказать, что это всего лишь один из тех больших военных вертолетов, которые летали над туманом вдоль побережья. От военных вертолетов шуму больше, чем от вертушки шерифа. У них такие громадные лопасти, они бьют ими по воздуху, словно какое-то чудовище… Но Мария уже сорвалась с места. Просто побежала. Через несколько секунд она растворилась в тумане.

Когда Дарси пришла, дедушка раскладывал инструменты. Она двигалась медленно, как под водой, рассеянно поглядывая на горку гвоздей по десять пенни, стамеску, гвоздодер. Она пыталась придумать, с чего начать, но все без толку.

— Ну, как прошел день, милая? — спросил дедушка, заметив, что она осталась стоять в дверях.

Дарси знала, что дедушка будет ждать ее рассказа, о чем бы он ни был, и только потом продолжит заниматься своими делами. Что-то надо было ему завернуть в чистый платок и положить в карман куртки или в кухонный стол. А если это была вырезка из журнала очередной статьи о лошадях, ее следовало аккуратно сложить и убрать до поры до времени в карман рубашки. Тогда, и только тогда он перейдет к серьезной части разговора. Она посмотрела ему в глаза и поняла, что любит его.

— О… — Она уж было открыла рот. Может, стоит начать с истории об учительнице или о том, что случилось на перемене… Но у нее не было настроения. — О, все то же, ничего нового, — сказала она.

Он посмотрел на нее, помолчал — может быть, слишком долго — и произнес:

— Фотографии пришли. Те, что мы заказывали в «Санди таймс». Фотографии белых жеребцов. — Он бросил на нее нежный взгляд. — Помнишь?

Она почувствовала, что не может сдержать улыбки.

— И я думаю, Дарси, что твоя бабушка хотела бы поговорить с тобой, пока ты не спустилась вниз.

— Я знаю, — быстро отозвалась она.

Он закрыл на замок ящик с инструментами и вытер ветошью руки.

Она неохотно пошла в дом.

— Увидимся за ужином, — бросил вдогонку дедушка. — А потом, может, снимем размеры для рамок и подумаем,

куда бы их лучше повесить. Идет?

Она обернулась:

— Деда?

— Да? — Он ждал.

— А что… что это значит, когда кто-то говорит: ты — зло?

Он непринужденно рассмеялся:

— Ну, Дарси, я бы сказал, это значит, что этот кто-то тебя совсем не знает.

Она очень осторожно спускалась по лестнице. Теперь делай все так, как тебе было сказано.Она старалась ставить каждую ногу по центру ступеньки. Я уверен, ее отец знал, как лучше, когда оставил дверь нараспашку.Так она ничего не коснется. Помнишь… хотя, конечно, ты не можешь помнить…Она чувствовала, что кто-то идет за ней по пятам. А почему ты задаешь такие вопросы, малышка? Почему тебя это волнует…Она знала, что увидит, если оглянется назад. Будь осторожна, маленькая леди. Ты не такая уж взрослая, чтобы забыть…Она увидит… Я ничего такого не имею в виду…Я ничего такого не имею в виду! Твои мама и папа, упокой Господи их души…Она увидит туман. Скажи это вслух.Клубящийся туман. Скажи это.Возле самых коленей. Скажи это.Скажи это.

— Помоги!

Она содрогнулась.

В полумраке стоял Джоэл и протягивал к ней одну руку, а другой держался за ручку двери в его комнату, соседней с ее спальней. Когда ее глаза привыкли к темноте, она увидела, что он что-то держит своими короткими пальцами.

Она машинально взяла то, что он ей протягивал. Два ключа на кольце, новые и блестящие. Она неуверенно их осмотрела.

Джоэл отколупывал щепку от дверного косяка. Приглядевшись, Дарси различила медный блеск нового замка.

— Запирается намертво, — сказал он так, будто этим все объяснялось. — Не вскроешь, только если не выставишь всю коробку. И петли к тому же с правой стороны.

— Но…

— Я хочу, чтобы ты спрятала ключи в надежное место. Самое надежное. Поняла? — Когда она кивнула, он добавил с напускной непринужденностью: — Не хочешь заглянуть в мою комнату? Ты ведь почти ко мне не заходишь.

Он открыл дверь и провел девочку внутрь, словно человек, который хочет поделиться чем-то очень ценным, но никак не может вспомнить, куда это запрятал.

Она не была в комнате брата уже несколько недель, может быть, месяцев. С тех пор как познакомилась с Марией. Обычно они разговаривали (вернее, говорил он, а она слушала) в ее комнате. В любом случае ей удавалось сделать так, чтобы он не лежал на ее кровати, не слушал ее записи, не писал в ее дневнике, не думал о лошадях, о тех, что они видели в кино с дедушкой. Дикие лошади мчались сквозь огонь и воду на каком-то побережье. Это было очень похоже на сон.

Если ее комната, казалось, постоянно переделывалась, то комната Джоэла оставалась безликим подобием тюремной камеры. Там, где у нее были наклеены постеры и вырезки из журналов, у Джоэла были приколоты к стенам таблицы с научными данными и какие-то диаграммы, начерченные черным фломастером. На них было столько темных пометок, что ей оставалось только гадать, как он в них разбирается. И все же обстановка в этой комнате ей о чем-то напоминала, она всегда ей о чем-то напоминала. Дарси вдруг снова стала думать о доме с незапертыми дверями. Большие любящие лица выныривали из окружающей ее темноты и снова исчезали. И еще огонь, вода и что-то еще, что-то еще.