Оборотни
Шрифт:
— Спасибо, было правда очень вкусно. Лучше домашней еды не бывает. — Он улыбнулся.
Вошла Лайла, чтобы взять еще тарелок со стола. Кинув взгляд в сторону Басса, она облизнулась.
— Идемте, Басс, я покажу вам вашу комнату.
Я взяла его за руку, поспешно уводя от лишних разговоров и от надежд Лайлы.
Комната была десять на десять, у окна потолок был ниже, что вызывало чувство клаустрофобии, но Басс, кажется, ничего не имел против. Лучше пыльная, с темными пятнами дубовая мебель и двуспальная кровать с бело-зеленым покрывалом из синели, [27]
27
Синель — пряжа, стержневая нить, шнурок, из которой во все стороны торчат короткие волоски. На западе название «синель» относится не только к тому, что в России многие называют «синелькой» («синельной пряжей»), но и к любой ткани и пряже с коротким ворсом (например, бархат, вельвет).
— Я открою окно. В комнате все еще жарко и ужасно душно.
Нагнувшись, чтобы открыть окно, я почувствовала, как сзади у меня задралась юбка, обнажив бедра. Я резко открыла окно, рванув створки на себя. Лицо у меня пылало при мысли о том, что он видел меня сзади.
— Пожалуйста.
Я повернулась. Он не сводил с меня глаз. Черты его лица разгладились. Теперь на нем было написано желание и вместе с тем проглядывала нерешительность.
— Принесу вам простыню и полотенца.
Я прошла мимо него, зная, что с появлением луны от меня исходит более сильный запах. Мне захотелось, чтобы он это почувствовал.
— Хорошо, — вздохнул он. — Я уже засыпаю, так что не уходите надолго.
— Быть может, вы хотите помыться? Ванна рядом. Если включите кран на полную мощность, то душ зашумит.
Он посмотрел на меня так, как мужчина смотрит на женщину, желая ее. Я поспешила выйти.
Когда я стояла у шкафа, ко мне подошла Лайла:
— Ты готовишь этого мальчика для себя. Я это знаю. Раньше я ошибалась, но на этот раз уверена.
Я решилась:
— Ты права, Лайла, но все не так, как ты думаешь. Да, я хочу его — но не съесть. Мне кажется, я хочу переспать с ним.
И я отвернулась от нее. Мне не хотелось, чтобы она видела, как сильно горит во мне желание.
— Ты хочешь… чего?
— Тсс! Хочешь мне все испортить?
Лайла говорила шепотом и одновременно рычала. Только она могла производить такие жуткие звуки.
— И чего ты хочешь добиться, переспав с ним? Он же не такой, как мы.
— Я… я не знаю. Просто у меня такое чувство… да я сама хочу понять, в чем тут дело.
Я посмотрела на нее.
— Потом ты его съешь, да?
И прямо у меня на глазах произошла метаморфоза — она стала и зверем, и чудовищем, и Лайлой одновременно. Когда она сердилась, то всегда переставала владеть собой.
— Ну уж нет, черта с два. Ты разве не слышала, что я сказала? Я и пробовать его не хочу.
Под дверью комнаты Басса была видна полоска света.
— То есть хочу, но не так.
— Я тебе не верю.
— Лайла, я никогда не врала тебе. Подумай хорошенько. Обещаю тебе, что можешь делать с ним, что хочешь, но… потом.
Она недоверчиво смотрела на меня:
—
— Я лучше пойду. А то он, наверное, меня ждет…
И я убежала, а Лайла превратилась в волка. Оглянувшись, я увидела в конце темного коридора два золотистых уголька — то были ее глаза.
Басс лежал на кровати с закрытыми глазами. Рубашку он снял. Я стояла над ним, испытывая сильное желание погладить его лишенную растительности грудь и мускулистые, с туго натянутыми мышцами руки. Мне хотелось попробовать на вкус его кожу, такую загорелую и гладкую. Он лежал, раскинув ноги, под покрывалом угадывались очертания его бедер, паха. Я положила белье на шифоньер.
— Челси. — Он прошептал мое имя. — Кажется, я выпил слишком много вина.
Он приподнялся на локте. Его веки набухли, он криво улыбался.
— Я пойду. А вы поспите. Завтра вам начинать работать. — Я повернулась, чтобы уйти. — Я оставлю это здесь. — И я указала на шифоньер.
Он поднялся, подошел к двери, тихо закрыл ее, после чего протянул мне руку:
— Я хочу пожелать вам спокойной ночи.
— Мистер Басс, я…
Я хотела было увернуться, продлить игру, но меня тянуло к нему, как обычно тянет к жертве. Утонув в его объятиях — лучше сказать, в нем самом, — я забыла о своей шкуре и, прижавшись к нему, почувствовала биение его сердца — или это было мое сердце? Наши губы слились и затем раздвинулись, языки встретились. У меня закружилась голова. Остатки сознания подсказывали мне, что я могу утратить свой образ, и появившийся было страх исчез на мгновение, но тотчас вернулся снова.
— Пожалуйста, — я оттолкнула его. — Слишком быстро. Я…
Страх подавлял желание, заглушал его.
Он снова привлек меня к себе, точно не слышал. И тут я почувствовала теплоту и размеры его члена, прижавшегося к моему бедру. Губы Басса коснулись моей щеки. Я зарычала.
— Ого. — Он отступил на шаг. — О господи!
Его глаза были широко раскрыты.
На секунду мне почудилось, что я вышла из образа, и я принялась ощупывать себя, нет ли предательских признаков перевоплощения. Таковых не было. Его остановило только мое рычание.
— Просто я хочу… чтобы все было медленно. Это мой первый… первый раз… понимаешь…
Он тихо рассмеялся и весело стукнул себя по лбу.
— Я и не подумал… О господи, прости меня.
Он подошел к кровати и рухнул на нее:
— Это ты на меня так подействовала. Сам не понимаю. Прости меня. Я буду более внимателен, Челси.
Я не знала, что и сказать, и молча кивнула. Несколько секунд мы смотрели друг на друга. Потом я успокоилась, слегка улыбнулась и вышла.
Я спала на полу, приняв свое звериное обличье. Дверь я заперла и загородила шкафом. Ночью я долго не могла уснуть, прислушиваясь к тому, как в доме что-то скрипит, двигается, как по дереву стучат когти, и все ждала, не раздастся ли звук человеческих шагов возле моей двери. Проявить свою звериную сущность мне за всю ночь не представилось случая.
Лучи утреннего солнца светили в окно моей спальни, и, когда в комнате стало жарко, я проснулась. Зевнула. Редко я просыпаюсь такой голодной, но в тот день уже с самого утра почувствовала голод. Я забыла о своем волчьем, необычайном аппетите. Значит, мне придется спуститься в долину, пойти в лес и немедленно отыскать добычу.