Оборотни
Шрифт:
— Мы не ставим печати на паспорта, — сказал иммиграционный чиновник, отвернувшись от окошка и проходя в небольшую заднюю комнату, которая служила ему кабинетом.
Таможенники пропустили их через зеленый коридор. Эдем вздохнул с облегчением: его беспокоила коричневая сумка с оружием. Он не знал, что таможня уже получила указание пропустить их без досмотра.
Но когда они вышли из зала для челночных полетов в Хитроу, смешались с пассажирами дальних рейсов и местных, прилетающих в Лондон на один день за покупками, Эдем обнаружил за собой хвост. Его внимание привлек человек военной выправки в пальто из верблюжьей шерсти, который закрывался газетой. Эдем улыбнулся, взял Билли под руку и подвел ее прямо к нему.
— Наблюдаете за нами? — игриво спросил он.
— Виноват? — осведомился Военный. У него перехватило дыхание. Его, очевидно, в спешке послали в Хитроу на случай, если Эдем появится там. Он бежал по коридорам в зал и прибыл туда как раз, когда начали выходить пассажиры челночного рейса.
— Мы направляемся домой. Можете передать это на контроль.
И они покинули зал для пассажиров челночных рейсов, тогда как Военный, смутившись, все еще делал вид, что не обращает на них внимания. Но, как только они свернули за угол, он выбросил газету и направился к ряду телефонов-автоматов, вытянувшихся вдоль стены.
— Как вы узнали, что он поджидал нас? — спросила Билли, когда они взяли такси до центра Лондона.
Эдем хмыкнул:
— Это канцелярские крысы, а не оперативные работники. У нас, вероятно, лучшие оперативники во всем мире, но они в Северной Ирландии и в других подобных местах. А эти из канцелярии — крысы.
— Мы все еще далеко от герра Гуденаха.
— Скоро будем там, поверьте мне.
— Вы все время говорите это.
— И вы все время следуете за мной.
— Гм… — проворчала она, развалившись на сиденье и посматривая на многорядное движение машин, спешивших в Лондон по дороге «М-4».
— Жалеете, что приехали?
— Нет. Просто, что… не так уж много, кажется, произошло. Я устала носить все изношенное и грязное. Тело ноет от этого перелета в обнимку с канистрами. И еще я потеряла, наверное, работу, а к тому же являюсь преследуемым беглецом в своей собственной стране. Черт возьми, все это быстро превращается в привычное дерьмо. И все из-за стремления к чему-то необычному. А ведь ничего не произошло с тех пор, как мы покинули Новый Орлеан.
— И вы думаете, что это напоминает охоту на диких гусей?
— А что вы думаете? — отрезала она.
— Может быть. Но я живу в мире полушансов. Вероятно, мне не следовало покидать Новый Орлеан так, как я это сделал. Но ведь я всегда делаю то, что, вероятно, мне не следовало бы делать. А в свете того, что вы рассказали мне о компьютере и об убийствах всех тех агентов, это дело представляется намного более крупным, чем просто охрана Триммлера. В конце концов, мы же работаем для своих людей. Мы не обратились против них, а просто создаем пространство для разгона. Если, мы провалимся, то вернемся домой, протянем ручки и позволим им нас пошлепать. Если же мы правы, то послужим королеве и стране. Виноват. Президенту и стране.
— Все же дьявольски длинный прицел.
— Может быть. Но в конце концов это может оказаться единственной правильной ставкой.
Ей с самого начала понравилась квартира, и это неожиданно утешило ее. Она предполагала, что квартира будет казарменно-убогой. Теперь же она увидела вложенную в нее любовь, ощутила в ней домашний очаг, почувствовав его своим существом женщины.
Он провел ее в спальню для гостей.
— Поспите немного, — сказал он ей. — Мне нужно кое-что сделать. Если вы встанете поздно и обнаружите присутствие женщины…
— Лили. Вы говорили мне о ней.
— Она вам понравится. Не забывайте, что вы, помимо всего прочего, ощущаете сбой во времени из-за реактивной скорости.
— Винтовой скорости, хотите вы сказать.
Он рассмеялся:
— Пусть будет так. Ведь сейчас всего лишь четыре тридцать утра в Новом Орлеане. До встречи.
Он оставил ее в спальне и прошел в свой кабинет.
Там он сделал три телефонных звонка, первый из которых был обращен к Лили.
Вторым он набрал номер в Манчестере. Когда ему ответил заспанный женский голос, он сказал:
— Все устроено. Не опаздывайте. — И положил трубку до того, как номер могли засечь. Он знал, что теперь к линии будут подключены подслушивающие устройства.
Третий на очереди был Кой, его связной офицер.
— Ну что, теперь мы окончательно в дерьме, не так ли? — последовал саркастический вопрос.
— Ну почему же? — возразил Эдем. — Игра еще не окончена.
— Вам было приказано оставаться и помогать нашим друзьям.
— Все меняется. Я решил проявить инициативу.
— Вы в этом всегда чрезмерны. А женщина с вами?
Ага, американцы держали Коя в курсе дел.
— Да.
— Почему?
— Ей захотелось отдохнуть. Никогда не бывала в Англии.
— И она приехала по собственному желанию?
Эдем проигнорировал этот вопрос.
— А много ли вы знаете о затруднениях наших друзей?
Он услышал резкий вздох.
— Подождите, — распорядился Кой. Затем Эдем услышал, как он разговаривал с кем-то в комнате, причем голос его был приглушен рукой, прикрывавшей трубку. — Вам нужно приехать сюда, — сказал он наконец.
— Не сейчас. Я хочу немного отдохнуть. Но нам следовало бы немедленно переговорить.
— Хорошо. Я перезвоню вам через пять минут.
Эдем усмехнулся и положил трубку. Они явно отключали подслушивающий аппарат. Американцы не должны знать, что их секретами кто-то интересуется.
Спустя пять минут телефон позвонил. Это был Кой.
— Теперь линия свободна, — сказал он. — Расскажите мне об их затруднениях.
Как можно кратко, Эдем рассказал Кою о компьютерном вирусе, о смерти американских агентов и о разговоре Триммлера с Гуденахом. Он даже поведал ему о Фруктовом Соке и о том, как произошло убийство Триммлера. Но он совсем не упоминал ни о Нордхаузене, ни о вовлеченности русских. Если британская секретная служба подключится к делу, она станет придерживать ЦРУ и предоставит ему то время, в котором он нуждался. Все эти органы безопасности любят сплетни, особенно в отношении своих же союзников.