Оборванные нити. Том 3
Шрифт:
— От тех ли побоев умре, или иная какая болезнь приключилась… Это ж с ума сойти! Представляешь, как можно это на полотне подать?
— На полотне? — удивился Саблин. — Ты имеешь в виду, написать картину с изображением умирающего от побоев, что ли? Или я чего-то не понял?
— Да ни фига ты не понял, — рассмеялся Максим. — Ты за мелодикой фразы следишь?
— Нет. Я вообще не знаю, что это такое, — признался Сергей.
Максиму всегда удавалось удивить его или поставить в тупик. Все-таки он был очень нестандартным даже для такого нетипичного человека, как Сергей Саблин.
— Ну и не надо тебе, раз не знаешь, — махнул рукой байкер. — Я каждую фразу вижу графически,
Рассказ о Глебе Морачевском тоже вызвал у Макса живейший интерес, особенно когда Сергей, нахваливая молодого эксперта, упомянул о том, что он много учился и многое умеет.
— В наше время редко можно встретить молодого парня, который так увлечен своей работой, — говорил Сергей. — А он еще и не пьет. Вообще ничего. Можешь себе представить такое?
— Не могу, — честно признался байкер. — Может, у него дефект какой-нибудь? Ну там, со здоровьем или с головой непорядок? Какой-то он больно ангельский у тебя получился, только крыльев не хватает. Не бывает таких.
— Да я тоже думал, что не бывает, а вот присмотрелся к нему повнимательнее — и понял, что он настоящий, неподдельный. Трудоголик. А я трудоголиков уважаю, сам такой. Но дефекты у него есть, как же без этого, — усмехнулся Саблин. — По девкам он активно приударяет, крутит им мозги, а жениться не хочет. Говорит, что однажды уже был женат и ему надолго хватило впечатлений. Так что в этом смысле он нормальный.
— А-а-а, — протянул Максим с уважением, — тогда да. Слушай, а познакомь меня с ним, а?
— Зачем? — удивился Саблин.
— Ну так интересно же! Парень такой необычный, у него в голове, наверное, много всякого забавного есть, я люблю людей с изюминкой, ты же знаешь. Ты вот уж на что зловредный тип, хамский и наглый, — при этих словах Максим рассмеялся и хлопнул Сергея по спине, словно извиняясь, — но я тебя люблю, потому что у тебя внутри много всякого такого.
Какого «такого», он никогда толком не объяснял, но Сергею и без его объяснений все было понятно. Он быстро приспособился к манере Максима выражать свои мысли больше при помощи жестов и интонаций, нежели терминов и определений, и прекрасно ориентировался в потоке его слов.
Максим еще несколько раз просил познакомить его с криминалистом, но Сергею это казалось неуместным. Он даже и сам не знал почему. Просто чувствовал.
Общение с байкером-художником всегда поднимало Саблину настроение. Сперва он удивлялся тому, как положительно действует на него этот человек, потом привык и удивляться перестал, просто принял как факт и помнил об этом. И если в будние дни позволял себе справляться с мрачностью и тяжелым состоянием духа при помощи двух-трех рюмок крепкого спиртного, то в выходные его единственным лекарством стали поездки на байке и встречи с Максом.
В субботу Сергей планировал просмотреть «стекла», которые в течение недели старательно выбирал из гистологического архива: он собирал материал для научной статьи. Склонившись над окулярами микроскопа, он вполуха прислушивался к бормотанию включенного телевизора, стараясь не пропустить в конце выпуска местных новостей прогноз погоды на завтра, чтобы спланировать воскресный день. Хотелось использовать последние более или менее теплые и светлые дни перед наступлением длинной темной холодной полярной ночи. Ухо выхватило знакомую фамилию, произнесенную диктором, а затем послышался голос заместителя начальника горотдела внутренних дел, который с гордостью рассказывал о раскрытии преступления, не так давно взбудоражившего весь Северогорск:
— …наши сотрудники сумели в кратчайшие сроки раскрыть преступление, совершенное, как у нас говорят, в условиях полной неочевидности. Ни очевидцев, ни каких-либо других свидетелей — никого, и орудие преступления тоже не обнаружили. Но оперативники проявили настойчивость и смекалку, — вещал он.
Сергей оторвался от микроскопа, протянул руку к пульту и прибавил звук. Дослушал интервью с замом по розыску до конца и злобно чертыхнулся. Ну и козел!
— Оль! — крикнул он.
Ольга, что-то читавшая, свернувшись клубочком на диване, оторвалась от книги.
— Что случилось? Не кричи, я тебя хорошо слышу.
— А интервью зама по розыску тоже слышала?
— Ты же громкость прибавил, — улыбнулась она. — А я не глухая пока. И что? Тебе что-то не понравилось?
Ему не понравилось! Конечно, ему не понравилось. Да при раскрытии этого преступления вся доказательственная база строилась исключительно на заключении судебно-медицинского эксперта! В конце сентября в озере нашли полуразложившийся труп мужчины. Опознать по лицу было уже невозможно, но эксперт из отделения медико-криминалистической экспертизы смог восстановить пальцевый узор на двух пальцах, и это сделало возможным провести дактилоскопию трупа и проверить по информационной базе. Таким образом, имя потерпевшего установили, и выяснилось, что мужчина этот пропал без вести еще в июне. Сам труп был уже «гнилым», частично в стадии жировоска, к тому же весь покрыт тягучим липким илом. Вскрывал его один из тех двух экспертов-танатологов, о которых Изабелла Савельевна говорила: «Надежды на них никакой». Ну и дал он заключение о том, что «причину смерти установить не представляется возможным ввиду гнилостных изменений трупа». Вроде бы дело обычное, когда речь идет о таких трупах… Но у оперативников и следователя было другое мнение. Они установили круг подозреваемых и выявили главного и основного претендента на роль убийцы, которого и задержали в надежде на то, что заключение судмедэксперта даст им в руки доказательства его вины. Более того, они старательно «поработали» с задержанным, запугали его тем, что «судебные медики все точно установят и скажут, никуда тебе не деться», и выколотили из подозреваемого явку с повинной, пока он не опомнился. И вдруг такой облом! Судебные медики ничего не нашли и ничего сказать не могут. А как же суд? Какими доказательствами подпирать обвинение? Явка с повинной тут никак не прокатывала, поскольку на суде обвиняемый от всего откажется и в красках поведает, как его били и всяческими иными способами прессовали злые дядьки-милиционеры.
И делегация в составе следователя и оперативников, а также парочки их начальников пришла на поклон к Саблину, который только-только вернулся из отпуска.
— Сергей Михайлович, выручайте! — взмолились они. — Не знаем, что делать. Дело разваливается. Не отпускать же махрового убивца-душегуба!
В принципе Сергей знал, что нужно делать в таких случаях, и прекрасно понимал, почему эксперт, вскрывавший труп, этого не сделал. Не был бы он в отпуске — сам бы вскрыл и произвел все полагающиеся манипуляции. А теперь придется заставлять эксперта это делать. Ладно, ничего, пусть поучится. Трудно? Еще бы! А кому сейчас легко?