Обойдённые
Шрифт:
В одну темную осеннюю ночь, когда в коридоре была совершенная тишина, в дверь у перчаточниц кто-то тихонько постучался. Marie, ночевавшая одна на двуспальной постели, которою они владели исполу со своей подругой, приподнялась на локоть и тихонько спросила:
– Qui va la? [81]
– С est moi, [82] – отвечал так же тихо голос из-за дверей.
– Mais quel moi done? [83]
– Mais puisque je vous repete que c'est moi, votre voisin du numero onze. [84]
81
Кто там? (франц.)
82
это
83
Кто это я? (франц.)
84
Говорю вам, это я, ваш сосед из 11-го номера (франц.).
– Tiens! [85] —прошептала про себя Marie и, лукаво рассмеявшись с соблюдением всякой тишины, отвечала:
– Mais je suis au lit, monsieur!.. Que desirez vous?.. Qu'y a-t-il a votre service? [86]
– Une allumette, mademoiselle, [87] —тихо отвечал Долинский. – Уронил мой ключ и не могу его отыскать без огня.
– Un brin de feu? [88]
– Oui, une allumette, s'il vous plait. [89] Marie еще сердечнее рассмеялась, откинула крючок и, впустив соседа, снова кувыркнулась в свою постельку.
85
Подумайте! (франц.).
86
Но я в постели, сударь, что вам угодно? (франц.)
87
Спичку (франц.).
88
Огоньку? (франц.)
89
Да, пожалуйста, спичку (франц.).
– Спички там на камине, – произнесла она, лукаво выглядывая одним смеющимся глазком из-под одеяла.
Долинский поискал на камине спичек, взял коробочек, поблагодарил соседку и, не смотря на нее, пошел к двери.
M-lle Marie быстро вскочила.
– Это черт знает что такое! – крикнула она вспыльчиво вслед Долинскому.
– Что? – спросил он, остановясь.
– Нужно быть глупее доски, чтобы входить ночью в комнату женщины с желанием получить одну зажигательную спичку.
Долинский, ни слова не отвечая, тихо притворил двери.
M-lle Marie сердито щелкнула крючком, а Долинский, несмотря на поздний час ночи, уселся у себя за столиком со вновь принесенною книгою. Это была одна из брошюр о Юме.
Прошло месяца три; на батиньольских вершинах все шло по-прежнему. Единственная перемена заключалась в том, что pigeon [90] из тринадцатого нумера прискучил любовью бедной Augustine и оставленная colombine, [91] написав на дверях изменника, что он «свинья, урод и мерзавец», стала спокойно встречаться с заменившею ее новою подругою тринадцатого нумера и спала у себя с m-lle Marie.
90
голубь (франц.).
91
голубка (франц.).
Один раз Долинский возвращался домой часу в пятом самого ненастного зимнего дня. Холодный мелкий дождик, вперемежку с ледянистой мглою и маленькими хлопочками мокрого снега, пробили его насквозь, пока он добрался на империале омнибуса от rue de Seine [92] из Латинского квартала до своих батиньольских вершин.
Спустясь по осклизшим трехпогибельным ступеням с империала, Долинский торопливо пробежал две улицы и стал подниматься на свою лестницу. Он очень озяб в своем сильно поношенном пальтишке и дрожал; под мышкой у него было несколько книг и брошюр, плохо увернутых в газетную бумагу.
92
улицы Сены (франц.).
На
M-r le pretre Zajonczek не спеша поднял эти книги и не спеша развернул их. Обе книги были польские: одна «Historija Kosciola Russkiego, Ksigdza Fr. Gusty» (история русской церкви, сочиненная католическим священником Густою), а другая—мистические бредни Тавянского, известнейшего мистика, имевшего столь печальное влияние на прекраснейший ум Мицкевича и давшего совершенно иное направление последней деятельности поэта.
M-r le pretre Zajonczek взял обе эти книги и, держа их в руке, постучал в двери Долинского.
– Entrez, [93] —отозвался Нестор Игнатьевич. Вошел m-r le pretre Zajonczek.
– То ksiggi рапа dobrodzieja? [94] —спросил он Долинского по-польски.
– Мои; очень вам благодарен, – отвечал кое-как на том же языке давно отвыкший от него Долинский.
– Вы занимаетесь религиозной литературой?
– Да… так… немного, – отвечал несколько конфузясь Долинский.
93
Войдите (франц.).
94
Это книги любезного пана? (польск.)
– Пусть вам поможет Бог, – говорил, сжимая его руку Зайончек, и добавил, – жатвы много, а детей мало есть.
С этих пор началось знакомство Долинского с Зайончеком.
Глава четырнадцатая
Новое масло в плошку
M-r le pretre, по отношению к своему новому знакомству, явился совсем не таким, каким он был ко всем прочим жильцам вышки. Он сам предложил Долинскому несколько редких книг, и, столкнувшись с ним однажды вечером у своей двери, попросил его зайти к себе. Долинский не отказался, и только что они вошли в комнату Зайончека, дававшую всем чувствовать, что здесь живет католическая духовная особа, как в двери постучался новый гость. Это была с головы до ног закутанная в бархат и кружева молодая, высокая дама с очень красивым лицом, несомненно польского происхождения. Она только что переступила порог, как сложила на груди свои античные руки, преклонила колена и произнесла:
– Niech bgdzie pochwiony Jezus Chrystus. [95]
– Na wieki wiekow, Amen, [96] —ответил Зайончек и подал даме руку.
Та встала, поцеловала руку Зайончека, подняла к небу свои большие голубые глаза, полные благоговейного страха, и сказала:
– Я на минуту к вам, мой отец. Долинский хотел выйти. M-r le pretre ласково его удержал за руку и еще ласковее сказал:
– Мои добрые дети никогда не мешают друг другу. Попасший в число добрых детей Зайончека Долинский остался.
95
Да будет славен Иисус Христос (польск.).
96
Во веки веков. Аминь (польск.).
Пышная дама заговорила по-итальянски о каком-то семейном горе.
Долинский старался не слушать этого разговора. Он подошел к этажерке и рассматривал книги Зайончека. Прежде всего ему попалась в руки «Dictionnaire des missions catholiques, Lacroix et Djunkovskoy»; [97] Долииский взял другую книгу. Это была: «Histoire diplomatique des conclaves depuis Martin V jucqu a Pie IX, Petruccelli de la Ga-ttina». [98] Далее он развернул большое in-folio «Acta Sanctorum». [99] На столе лежал развернутый IV том этой книги:
97
«Словарь католических миссий Лакруа и Джунковского» (франц.).
98
«Дипломатическая история соборов с Мартина V до Пия IX, Петручелли де ля Гатина» (франц.).
99
Форматом в пол-листа «Деяния святых» (лат.).