Обоюдоострый меч

Трэвисс Карен

Вейдеру все еще удавалось избежать слов, которые с недавних пор так и висели у него на языке.

— Кюс был до конца верен своему начальнику. Он так и не раскрыл имени.

— Похвальная черта, которую я надеюсь выявить в его клонах.

— Она может быть как генетической, так и выработанной самостоятельно.

А еще она может быть подавлена. Вейдер думал о человеке, которым он был — да, теперь уже без боли, лишь с ясной и гневной решимостью — и тех, кого он любил, но кто потом его предал. Он все еще помнил то холодное, острое чувство разочарования, пришедшее

от осознания того, что Кюса послал Палпатин, и что учителя теперь можно считать лишь источником постоянной угрозы. Понимание истинного одиночества могло сделать Вейдера сильнее, но сей факт его не слишком грел. Он подозревал, что именно по этой причине окружил себя такими людьми, как Лекоф — не просто потому, что верные солдаты были хорошими солдатами, а потому что это утешало ту малую его часть, что все еще была Энакином, часть, которая по-прежнему казалась достаточно полезной, чтобы ее не подавлять. Лекоф давал успокоение: лейтенанту нравилась его работа, он просто хотел выделиться и иметь четкое представление о своих целях в обмен на собственную преданность.

Ты меня не подведешь. Слишком многие меня подводили.

— Лейтенант, — проговорил Палпатин, смотря за спину Вейдера, где в терпеливом молчании стоял Лекоф. — Что заставляет вас быть преданным повелителю Вейдеру?

Лекоф, обычно испытывавший неудобство в присутствии императора, слегка расслабился. Вейдер ощутил это. Сомнения и чувства Лекофа редко отражались на его лице, но они у него все же были, и Вейдер всегда мог различить, а иногда и положиться на них, чтобы понять обстановку внутри имперской армии.

— С вашего дозволения, сэр, — сказал Лекоф, и посмотрел на Вейдера. — Потому что мой господин никогда не просит своих людей сделать что-то, чего не смог бы сделать сам.

— Похвально, — изрек Палпатин.

Честно, — подумал Вейдер. — Он мог бы сказать, что император — воплощение святости, а я — его инструмент. Но он дал ответ солдата.

Император опять присосался к стакану с водой, а Лекоф все так же не шевелился. Он не присядет, пока не сядет Вейдер. Вейдер уже привык, и время от времени приказывал лейтенанту сесть, когда в этом чувствовалась необходимость.

— Свяжись с женой, Лекоф, — сказал Вейдер. — Сообщи ей, когда тебя ждать.

Короткая вспышка возбуждения в душе Лекофа на миг озарила Силу.

— Благодарю вас, сэр. Спасибо.

Лекоф отдал честь и исчез в шлюзе, ведущем в кокпит. Пока он не отошел на достаточное расстояние, учитель и ученик хранили молчание.

— Ты не перестаешь удивлять меня своей способностью к… состраданию, — сказал Палпатин, облачив слова в подобие оскорбления.

— Стимул, — произнес Вейдер, рискнув поправить Палпатина, и надеясь, что тот не подумал, будто он попытался съязвить. — Нет смысла отказывать Лекофу в таких мелочах. Упражняться в контроле ради большего контроля бессмысленно. Главное — вовремя отступить.

— Добиваться от людей желания угождать тебе — значительное умение, — сказал Палпатин. — Ты становишься в этом экспертом. Пленительно, не так ли? Видеть эту жажду одобрения?

Это уж точно, он этим наслаждался. Для него это было развлечением. Гораздо большим, чем игры с политической властью. Ему нравилось видеть людей — беспомощных, ничтожных людишек — у себя в рабах.

Вейдер же довольствовался жизнью простого человека, полагающегося на силу и ясность. Твоя любовь к играм когда-нибудь тебя и сгубит.

Вейдер уселся в сиденье напротив — его обычно занимал первый офицер — и взялся за разборку докладов с имперских баз во Внешнем Кольце.

Полет обещал быть коротким и небогатым на события. Так было до того самого момента, как к горлу Вейдера подступил комок и он поднял взгляд, инстинктивно потянув руку к светомечу. Затем боевые посты осветили переборки красным сигналом тревоги, и предупреждающе взвыла сирена.

Палпатин, по-прежнему сохраняя ледяное спокойствие, осторожно опустил стакан на столик и включил связь с кокпитом.

— В чем дело? — осведомился он.

Из комлинка донесся лишь треск помех. Вейдер был уже у шлюза, его обостренные Силой чувства продирались через слои дыма, чтобы толком ощутить то, что скрывали от него общими усилиями. Темные джедаи восстали, стараясь утаить от Вейдера свои намерения, но знать ему нужно было лишь одно: верность в их планах не значилась.

Вероятно, они направлялись к нему.

Похоже, клоны Кюса все еще выполняли задание донора.

* * *

С мечом наизготовку Вейдер шагал по коридору, ведущему в кокпит. Пульсирующий красный свет тревоги блистал на его доспехах. Раздался огонь бластеров.

Вейдер включил комлинк.

— Лекоф, что происходит?

— Клоны Кюса убили пилотов и захватили всю носовую часть корабля, сэр. — Лейтенанта прервал всполох бластерного разряда. — Тут только я, мои клоны и навигатор. Мы пытаемся взорвать шлюзы в кокпит.

— Ждите меня.

— Не думаю, что вы должны сюда спускаться, сэр.

— Я разберусь. Им нужен я.

— Шейвану, судя по всему, нужен император, а не вы, сэр.

Вейдер ощутил, как пошатнулся челнок — внезапная смена курса. Он вернулся в кают-компанию и проверил ретранслятор навигационного дисплея, чтобы узнать направление; теперь челнок летел во Внешнее Кольцо. Палпатин все так же спокойно восседал на сидении, на коленях его возлежала рукоять светомеча.

В разум Вейдера закралась одна мысль. Он осторожно озвучил ее:

— Неужели все это — боевые учения, о которых вы не посчитали нужным мне упомянуть, учитель?

— Нет, не учения, — вымолвил Палпатин.

Но все же одна из его игр. Быть может, это он приказал клонам Кюса убить меня.

— Вы в опасности, учитель.

— Я в состоянии управиться с семью Темными джедаями, повелитель Вейдер. С чем не сладит не один из нас, так это с вакуумом космоса. Поэтому позаботься о том, чтобы обшивка не получила брешь.

— Семеро, — сказал Вейдер. — Так значит, вы включили в список и свою «руку».

— Шейван либо мертв, либо участвует в мятеже, и в этом случае он все равно умрет.