Обратите внимание на волнение озера в полдень

Станюкович Кирилл Владимирович

– И ждать нельзя, - сказал Николаи, - Мы ведь слабеем.

– И ветер попутный, - добавил я.

– - И как решим?
– спросил Воронов.

– Попробуем.

Так мы и решили, надеясь, что наш водяной "друг" ушел в конец залива греться в теплые воды и по холодной воде озера

не сможет нас догнать.

В четыре часа утра, когда было особенно холодно и темно и особенно хотелось спать, мы, по возможности бесшумно, спустили плот на воду, погрузили все и оттолкнулись от берега.

Несильный ветер беззвучно двигал наш плот по заливу, туда, к открытому озеру, где было наше спасение.

– Тише! Тише!
– шепотом говорили мы друг другу.

Время тянулось бесконечно, мы мерзли, а плот, казалось, не двигался. Рассвет застал нас в горле залива и чуть только мы начали выходить в открытое озеро, я, опустив в который раз руку в воду, почувствовал как резко меняется ее температура. Пока мы плыли по заливу, вода была теплая, но здесь, ближе к открытому плесу, она быстро холодала.

– Рискнем?
– спросили мы друг друга.

– Рискнем.

И в ту же минуту с одного поворота стартера зарокотал мотор, и плот, подняв перед поплавками небольшую волну, двинулся в озеро.

Всходило яркое, но совсем холодное солнце, озеро выглядело особенно прекрасным, но нам было не до пейзажей.

– Идет!
– вдруг закричал Николай Николаевич, смотревший в бинокль в глубь залива.

И действительно, вдалеке мы увидели неширокую темную полосу, которая двигалась вслед за нами. Но шла она гораздо быстрее, чем мы, и расстояние между нами сокращалось.

– Неужели догонит?
– шептала Радиола Кузьминична.

Мотор

выжимал все, что он мог дать. Но наш тяжелый неуклюжий плот не мог двигаться со скоростью более чем шесть - семь километров в час. Молча следили мы как пенный бурун подходил к горлу залива, как раз и другой показалась над водой мерзкая голова чудовища.

Сначала он был от нас за километр. Потом нас разделяло семьсот метров. Затем пятьсот. Вот уже триста. Вот двести. Еще ближе - сто метров.

– Идет! Идет!
– в каком-то исступлении тихо твердил Николай Николаевич.

– Черт возьми! Черт возьми!
– повторял Димка, сжимая в руке бесполезный ледоруб.

Остальные напряженно молчали.

И вот прошла минута, другая, пять, расстояние между нами не сокращалось. А затем медленно начало возрастать.

– Мерзнет, мерзнет, гад!
– закричал Димка.
– Ага! Это тебе, проклятый, не мезозой!

И в этот момент мы увидели, что поднятая полоса остановилась, а потом повернулась и начала двигаться назад.

Он был у входа в заливчик, когда неожиданно дрогнул целый сектор осыпей, двинулся, пополз, и рухнул в воду.

Над озером поднялось в воздух огромное пылевое облако. Было видно, как все валились и валились в воду подмытые скалы и осыпи. Потом пыль закрыла все и почти целую минуту только страшный грохот обвала и бешеное волнение, бросавшее плот, говорили, что в озеро продолжали падать огромные массы горных пород.

– Черт возьми, - сказал я, - как же он?

– Кто его знает, - всматриваясь, отвечал Дима, - не разберешь ничего, все пылью закрыло.