Обратная сторона игры
Шрифт:
– К врачу? Ты заболел? Что с тобой? – забеспокоился друг.
– Да нет. Ничего. Это я так. Может быть, я просто устал, но ты знаешь, есть ещё одно, я потом тебе расскажу. Я не буду по телефону с тобой об этом разговаривать. Вот когда приедешь, мы с тобой эти вопросы обговорим.
– Мне звонила твоя жена.
– Даже не сомневаюсь. Что ты ей сказал?
– Да ничего не сказал. Сказал, что ты уехал отдыхать. Вот и все. Она, конечно, долго билась в истерике, чтобы я дал ей твой адрес, но я не поддался. Разбирайтесь, друзья, сами.
– Спасибо, Петь, не говори ей, где я. Как у меня будет настроение, я на её телефонные звонки отвечу, но знать, где я нахожусь, ей абсолютно необязательно. Я на тебя надеюсь. Если она появится на моем горизонте, это будет означать предательство с твоей стороны.
– Я же не сумасшедший, чтобы испортить твой отдых. Я сам тебя туда отправил. Нет, конечно, чтобы она мне не говорила, я буду держать твоё место пребывания в секрете. Давай, отдыхай, меня главный зовёт.
***
Роб вернулся в отель, забрал свои вещи и сдал ключ. Он твердо намеревался жить в своем доме. Никто не мог его испугать в этом мире, кроме него самого. Вот себя он боялся. Он боялся, что его психика не выдержит таких испытаний. Страхи сковывали все тело, разум и силы. Раньше тоже было подобное состояние, но не в таких вселенских размерах. Он увидел на здании вывеску «Такси» и решил зайти в диспетчерскую.
– Добрый день, – сказал он молодой девушке, сидящей за небольшим пультом управления.
– Здравствуйте. Такси хотите заказать? Я Вас слушаю, – ответила она, улыбаясь.
– Нет, я бы хотел найти одного вашего водителя. Его зовут Сергей.
– Сергей? Какой Сергей? Зачем он Вам? Вы с жалобой?
– С надеждой, – ответил Роб.
– Не поняла, – смутилась девушка.
– Мне очень нужен ваш водитель. Я забыл у него в машине телефон, – сказал Роб. Он понял, что ей точно ничего рассказывать не нужно.
– Ааа, потеряшка. Сейчас. Какой Сергей? Фамилию назовите, у нас их в базе несколько.
– Я не знаю его фамилии.
– У наших водителей на бейдже все написано. Нужно было смотреть внимательно.
– Зачем? – удивился Роб. – Зачем мне запоминать фамилии водителей, которые меня возят?
– Хотя бы вот для таких случаев.
– Вы мне поможете?
– Конечно. Сейчас. Сергей Прокопенков. 56 лет. Подходит?
– Нет, ищите молодого. Ему на вид лет тридцать.
– Есть только Горожанкин. Вот он подходит по возрасту. Смотрите, он? – девушка показала на мониторе рыжего парня с веснушками.
– Нет, это не он.
– У нас есть еще два Сергея, но они точно не подходят по возрасту. Конечно, если бы Вы номер машины знали, было бы легче.
– Так я и знаю. Вы не спросили
– С этого нужно было начинать. Говорите.
– 323. Букв, простите, не запомнил.
Девушка с удивлением посмотрела на Роба.
– Простите и Вы, но у нас нет машины в парке с таким номером.
– Как это нет? А в чьем парке она есть? Сколько у вас служб такси городских?
– Вы шутите? У нас город с пятитысячным населением. Какие парки? Только один и есть, наш.
– А из других городов?
– Из каких других? Не понимаю.
– Меня на станции мог встретить таксист не из вашего города?
– Это исключено. Зачем? Самый ближайший город от нас находится в двухстах километров, зачем тем таксисам приезжать на нашу станцию? Поезда ведь останавливаются везде по следованию.
– Ничего не понимаю, – сказал Роб.
– Извините. Мне нужно работать, – сказала девушка, услышав телефонный звонок.
Роба снова охватил страх. Галлюцинации? Раздвоение личности? Кстати, он читал, что у авторов часто бывают такие психические расстройства. Ни один человек в мире не знает, где находится граница между рассудком и безумием. А что касается творческих людей, то черта, отделяющая гениальность от сумасшествия становится почти невидимой. Робу часто говорили, что он гений современности. Доказательством тому стали миллионные тиражи его книг, любовь читателей. Его называли русским Конан Дойлем. Все издательства широко распахивали перед ним свои двери.
В голову некстати пришел образ Гоголя с его шизофренией, усиленной периодическими психозами. У того, кстати, часто бывали слуховые и визуальные галлюцинации, апатия и подавленное состояние. Роб был в ужасе от этого. Также как и Гоголь, он панически боялся замкнутых пространств и неизлечимых заболеваний. Сейчас все признаки были налицо. Шизофреник? Это было уже слишком. Его прошиб холодный пот. Он завернулся в шарф и побрел к своему дому, который встретил его катастрофически неприветливо. На этот раз никаких сюрпризов не было. В доме стояла тишина. Роб разделся и прилег на кровать. Он твёрдо решил позвонить своему психотерапевту. Не хотел, но сейчас это было необходимо, так как дело было уже не только в панических атаках. Сейчас это заболевание ему казалось цветочками по сравнению с тем, с чем ему пришлось столкнуться за эти несчастные два дня. Он был в панике.
– Добрый день, Николай Львович, – сказал Роб, услышав в трубке голос врача.
– Ромочка, здравствуй, дорогой. Как ты? Что-то случилось? Опять мучают панические атаки?
– Николай Львович, мне нужна срочная консультация.
– Переключись на видео. Мне нужно тебя видеть. Рассказывай все подробно, у меня как раз есть время сейчас. Пациент не пришел на прием. А лучше приезжай ко мне прямо сейчас.
– Я не смогу приехать. Я не в Москве.
Роб подробно рассказал не только о последних событиях, но и о своем физическом состоянии, которое оставляло желать лучшего. Врач внимательно его слушал и не перебивал.
– Давай сразу договоримся – не нужно ставить себе диагнозов! Это моя работа, – сказал врач. – Психика авторов очень неустойчивая. Это правда. Она помогает писать шедевры, как в твоем случае, но и немного мешает жить. Ты говоришь о раздвоении личности? О шизофрении? Во-первых, под раздвоением личности я имею в виду изначально не шизофрению, а диссоциативное расстройство идентичности. Вообще, это – защитный механизм твоей психики. Ты можешь максимально погружаться в личности твоих героев, о которых ты пишешь. Так бывает.