Обратная сторона космонавтики
Шрифт:
Н сел на место, а F вышел вперед. Он один из трех пилотов в группе. «Пилот должен быть общительным», — заявил он. И тут презентация приняла совсем уж неожиданный поворот. F рассказал нам, что часто выпивает с друзьями: «Мы ходим в места, где можно развлечься в обществе девушек. Это помогает нам в общении и ломает лед официальных отношений». F широко раскрыл рот. Кажется, он делает что-то со своим языком…
Психиатры еще сильнее потянулись к мониторам. Брови Саюри поползли вверх. «Я делаю это для девушек», — говорит F. Инои увеличивает изображение камеры: язык F закручен дважды и теперь напоминает пару блинчиков. «Я считаю, это растопит любой лед», — заключает F.
А вот и мой любимчик А. Он говорит, что собирается продемонстрировать технику айкидо, и просит добровольца помочь ему. Встает D. Его передничек слегка сполз с плеча, прямо как лямка бюстгальтера.
«Они прямо как мальчишки из одного студенческого братства», — говорю я Саюри, а ей приходится объяснять сидящему рядом Тачибана, что такое «студенческое братство».
«Честно говоря, астронавты действительно похожи на студентов колледжа, — замечает Тачибана. — Им ставят оценки, они сами принимают решения. А выйти в космос — это как поступить в очень небольшую, очень элитную закрытую военную школу. Правда, вместо сержантов и декана здесь менеджеры. Это нелегкий труд, и лучше неукоснительно следовать правилам: не обсуждать других астронавтов, не сквернословить [4] и никогда не жаловаться. Как и в армии, непокорным объясняют, что к чему, или просто отсылают прочь».
4
Неделю назад я прочла неизданный черновой вариант устной истории, в которой слова типа «черт» были стерты, подобно данным досье ЦРУ. После того как Юджин Сернан, докладывая о чрезвычайной ситуации на «Аполлоне-10», несколько раз употребил бранную лексику, ректор Библейского колледжа в Майами написал письмо президенту Никсону с требованием публичного извинения. НАСА заставило Сернана поступить соответствующим образом. Последнее, что сказал Сернан, было: «Что за хрень собачья».
Идеальным астронавтом всегда был исключительно целеустремленный взрослый человек, который выбирает направление и следует правилам как исключительно воспитанный ребенок. Япония — просто кладезь таких людей. Здесь никто не переходит дорогу в неположенном месте и не разбрасывает мусор. Здесь принято повиноваться старшим и вышестоящим. Когда я летела в Японию, моя соседка в самолете рассказала мне, что мать запрещала ей прокалывать уши вплоть до 37 лет, когда она наконец-таки набралась смелости сделать это несмотря ни на что. «Я еще только учусь отстаивать свое мнение», — сказала она. Моей соседке было на тот момент 47 лет, ее матери — 86.
«Исследование Марса будет совершенно особенным, — говорит Тачибана. — Понадобятся смелые и креативные люди, ведь многое им придется делать самостоятельно». С двадцатиминутной задержкой времени передачи радиосигнала сложно полагаться только на подсказки с Земли. «Нам вновь нужны храбрецы».
Через пару недель после отъезда из Токио я получила письмо из Отдела по связям с общественностью компании JAXA с извещением о том, что они отобрали участников под буквами E и G. Е был пилотом авиакомпании «All Nippon Airways» и поклонником японских мюзиклов. В презентации он показывал сцену из любимого мюзикла. По сценарию ему следовало плакать и обнимать невидимую мать. Это было очень показательно, но не для астронавта. G также служил пилотом войск воздушной самообороны Японии. Военные пилоты всегда были сильными претендентами на астронавтов, и не только благодаря своей связи с авиацией и навыкам. Они привыкли рисковать и действовать в стрессовых ситуациях, привыкли к стесненным условиям и невозможности побыть наедине с собой, привыкли исполнять приказы и выдерживать долгие разлуки с семьей. Кроме того, как отметил один из сотрудников JAXA, занимающихся набором астронавтов, политика здесь также важна. А воздушные силы всегда тесно сотрудничали с космическими агентствами.
Через неделю после моего отъезда все десять кандидатов отправились в Центр космических исследований им. Джонсона для интервью с астронавтами НАСА и членами отборочной коллегии. Тачибана и Инои признают, что знание английского языка (а я думаю, и личное впечатление) сыграли при принятии решения не последнюю роль. По мнению Ральфа Харви, «самой тяжелой частью такого интервью, сердцем всего процесса, является момент, когда ты сидишь перед астронавтами и просто говоришь. Они могут отправить вас в место вроде Антарктиды и не на шесть недель или шесть месяцев на космической станции, но, может, и на целых десять лет просто ожидать своего полета, а пока работать в центре управления или где-то еще в этом же роде. Они выбирают не просто сотрудников, они выбирают товарищей». У японского пилота всегда есть преимущество над врачом. В этом принципы отбора JAXA и НАСА совпадают. Армия и авиация всегда были связаны, и выбор пал на кандидатов E и G.
Во время моего первого визита в JAXA меня сопровождала другая переводчица. По дороге с вокзала Манами переводила мне надписи на некоторых дорожных знаках и вывесках. Одна из них приветствовала нас в «Цукуба, городе науки и природы». Мне и раньше доводилось слышать о наукограде Цукуба. Здесь находится не только JAXA, но и Сельскохозяйственный исследовательский институт, Национальный институт материаловедения, здание Исследовательского института, Института лесоводства и продукции лесного хозяйства, Национальный институт сельской техники и Центральный исследовательский институт кормов и животноводства. Кроме того, здесь расположено множество исследовательских институтов, при которых существуют еще институты: Центр институтов в Цукуба. Ну, а как насчет обещанной «природы»? Манами объяснила мне, что раньше в Цукуба не было ни деревьев, ни парков, ничего кроме работы. Через город не проходили сколь-нибудь значительные дороги или экспресс-поезда. Здесь люди только работали и работали. Часто совершались суициды, большое количество людей прыгало прямо с крыш исследовательских институтов. Поэтому правительство построило тут супермаркет, разбило несколько парков, посадило деревья и траву, а город переименовали в Цукуба, город науки и природы. Кажется, помогло.
Это история заставила меня по-новому задуматься о путешествии на Марс. На что будут похожи два года в стерильном, искусственном сооружении без единой возможности убежать от работы и коллег, без цветов, деревьев, без секса, без возможности выглянуть в окно и увидеть что-то кроме пустоты космоса или, в лучшем случае, рыжеватой грязи. Профессия астронавта очень тяжелая по многим причинам — переутомление, недостаток сна, беспокойство, человеческий фактор, — но есть две вещи, которые и являются обычно причинами стресса: отсутствие привычной обстановки и невозможность убежать. Изоляция и ограничение астронавтов волнуют все космические агентства. Канада, Россия, Европа и Соединенные Штаты тратят $15 миллионов на сложнейшие психологические эксперименты, чтобы найти ту самую шестерку людей для выполнения миссии на Марсе. Шлюз откроется уже завтра.
2. ЖИЗНЬ ВЗАПЕРТИ
Психология изоляции и заточения
Марс — этажом выше, слева. Имитатор поверхности Марса находится в одном из пяти закрытых, соединенных друг с другом модулей, которые составляют имитатор экспедиции к Красной планете, известный под названием «Марс-500». Число 500 обозначает количество дней, планируемых на дорогу туда и обратно, а также четырехмесячную высадку на планете. Имитатор расположен на первом этаже здания Московского института медико-биологических проблем РАН (ИМБП), главного российского исследовательского центра по аэрокосмической медицине. Всем членам группы испытуемых заплатили по 15 тысяч евро за участие в психологических экспериментах, целью которых является понимание и преодоление пагубного влияния нахождения в тесном, искусственно созданном пространстве с малознакомыми людьми.
Сегодня они «приземляются». Телевизионная команда бегает вверх и вниз по лестнице, чтобы найти наиболее выгодное для штатива камеры место. «Вначале они все спустятся туда, — говорит смущенный сотрудник ИМБП, стоя на надстройке жилого модуля. — А сейчас вы видите небольшой муравейник вот здесь».
Запись военных фанфар и толчки немного припозднившихся репортеров извещают о начале действа. Шестеро мужчин выходят наружу и улыбаются в камеры. Они уже привыкли к тому, что их постоянно снимают. На протяжении последних трех месяцев за ними наблюдали днем и ночью. Этот сокращенный срок заточения является чем-то вроде пробного пробега перед большим 500-дневным марафоном, который стартует в 2010 году. «Члены экипажа» махали до тех пор, пока это не стало казаться несколько глупым, тогда они друг за другом опустили руки вниз. Одеты они были в синие «летные костюмы». Чуть позднее, проходя мимо нелетного состава соседнего комплекса, я обратила внимание, что на них надеты точно такие же синие комбинезоны, что создавало такое впечатление, будто в свободное от полетов время космонавты подрабатывают садоводами и разнорабочими.