Обратная сторона обмана (Тайные операции Моссад)

Островский Виктор

Большинство действующих лиц операции были уже на месте. Возможно, в результате данных, которые я передал англичанам в Вашингтоне, им удалось установить слежку за курьерами – «боделями», выходящими из израильского посольства. Так они рассекретили очень многие конспиративные квартиры, за которыми теперь была установлена пристальная слежка. Это означало, что англичанам стали известны в своем большинстве рутинные действия резидентуры. Но за несколько недель один из «боделей» все-таки заметил за собой слежку и сообщил об этом шефу резидентуры. Резидент вызвал из Израиля группу «Йарид» [41] , которая должна была проверить безопасность операции. Муса, возглавлявший все операции в Европе, прибыл из Брюсселя для руководства делом. Выяснилось, что многие конспиративные квартиры находятся под наблюдением и от них отказались. В качестве

причины назвали, что один из оперативных офицеров был неосмотрителен и привел за собой целую кучу «хвостов». После того, как они навели порядок, они были уверены, что можно снова приниматься за работу. Но, чтобы обеспечить полную безопасность, они вызвали из Брюсселя троих атакующих оперативных офицеров, которые должны были работать вне посольства, что означало, что они не являются частью «посольского штаба», как остальные оперативные офицеры лондонской резидентуры. Через несколько дней после введения в действие группы «Йарид» англичанам снова удалось взять след, потому что они уже знали «боделей». Как долго бы резидентура не соблюдала свои меры предосторожности, англичане могли раскрывать ее действия.

41

Yarid – подразделение, ответственное за мероприятия безопасности при проведенении операций в Европе

Муса, знавший, что англичане бдительны, предложил «двойную ослепляющую» [42] операцию под названием «Домино». Конечно, ее официальным оперативным названием было какое-то придуманное компьютером сокращение, которое было во всех документах, но все звали ее «Домино».

На арене появилось новое лицо. Это был офицер ООП, завербованный Моссад во время ливанской войны в 1982 году, когда у него не оставалось другого выбора. Этот человек в конце семидесятых годов был лейтенантом и членом «Аль Са' ига» [43] , затем окончил военную Академию «Аль Фатах» и служил в танковых частях сирийской армии. В 1978 году его часть перевели в Ливан, где его позднее завербовал Моссад. По его требованию он перевелся в «Force 17». Его звали Мухаммад Мустафа Абд-аль-Рахаман, личный номер 13952.

42

Так называют отвлекающую и маскирующую операцию, которую проводят с определенной целью, имея в виду, что противник об этом знает, чтобы заставить его поверить в иную, ложную цель операции.

43

Просирийская фракция ООП, которая образовалась в 1968 году, а в 1983 году отделилась от ООП.

Единственным контактом этого человека в Лондоне был палестинец по имени Саван, который уже некоторое время работал на Моссад.

Муса правильно предположил, что за Саваном установлено наблюдение в какой-либо форме, потому что он был на связи с Бардой, своим оператором, который в свою очередь, использовал конспиративную квартиру, которая была под наблюдением. С этого момента Абд-аль-Рахамана стали представлять как злодея и того, кто напрямую связан с ООП и «Force 17».

Он якобы поставлял контрабандно в Англию оружие, которое Саван должен был хранить в своей квартире для него. Целью было создать у англичан ложное чувство безопасности. Они не действовали бы, веря, что знают, что происходит, а ждали бы, пока, возможно, в их сеть не попадется крупная рыба. Кроме того, они были бы убеждены, что о том, что они делают, Моссад не знает. Моссад планировал, что как Саван, так и Абд-аль-Рахаман покинут в нужное время страну. Затем должна была приехать группа «Кидон», совершить убийство и свалить ответственность за него на Абд-аль-Рахамана. Но к этому моменту он должен был уже покоиться в безымянной могиле где-то в секторе Газа. Как и положено между добрыми друзьями, Моссад потом предоставил бы англичанам все сведения, которые нужны были последним для расследования. Моссад выдал бы им и хранилище оружия, и Савана, агента, ставшего на скользкую дорожку, который должен был поставлять информацию, но не делал этого.

Англичанин записывал все это, а, кроме того, включил свой диктофон. Он задал мне бесконечно много вопросов и, прежде всего, хотел узнать, откуда я получил такие сведения. На его технические вопросы я охотно отвечал, но по поводу источников сказал, что это его не должно касаться.

Вместо этого, я сказал ему, что у меня есть новый образец галстука. Я дал ему фотографию из паспорта, на которой было вырезано лицо.

– Для

чего это? – спросил он, разглядывая фотографию.

– Дайте это людям, с которыми я встречался в Вашингтоне. Скажите им, что это новый образец, они знают, о чем речь.

– Нет ли у Вас желания приехать на пару дней в Лондон? Человек улыбнулся, будто он при этом передавал мне какой-то приз. – Мы все оплачиваем, естественно...

– Зачем? Чтобы меня постигла участь Вануну?

– О чем Вы говорите? К этому мы вообще не имели отношения. Его голос звучал почти обиженно.

– Не рассказывайте мне сказок. В то время Вы уже наблюдали за лондонской резидентурой и за многими конспиративными квартирами. Вам просто должно было быть ясно, что девушка, эта знаменитая Синди, с которой он встретился, не та, за кого она себя выдавала. Это Вы должны были знать. Я дал Вашим коллегам достаточно информации, чтобы узнать, что она после договоренности с Вануну встречалась с людьми из лондонской резидентуры. Ее опросили и проинструктировали на конспиративной квартире, и Вы могли бы хотя бы охранять Вануну. Итак, не говорите мне о том, что Вы не имели к этому никакого отношения. Это Вы можете рассказывать Вашим парламентариям.

Англичанин сохранил выдержку, но по его виду я все же заметил, что он чувствует себя очень неловко. Он передал мне конверт. – Наши друзья хотели бы дать Вам это. Я знаю, что это немного, но они хотели бы, по крайней мере, сказать Вам «спасибо». В конверте было восемьсот долларов. Я проводил его к выходу, но он сказал, что сам найдет дорогу. Я знал, что он спешит в посольство, чтобы скорее написать отчет. Перед прощанием я сообщил ему имя жертвы, чтобы они хотя бы смогли защитить художника, если все остальное не получится.

Я прошел к Байворд Маркт, красивой маленькой площади в Оттаве и провел маленькую проверку, чтобы удостовериться, нет ли за мной слежки. «Хвоста» не было. Я вернулся в отель и поднялся в номер Эфраима. Я дал ему подробный отчет и сказал, что надеюсь, что они смогут остановить операцию «Домино». Я спросил, не думает ли он, что стоит позвонить в «Скотланд-Ярд» и рассказать им об операции.

–Это, мой мальчик, разрушит весь наш план. Они остановят операцию еще до ее начала, и Моссад снова выйдет сухим из воды. Не переживай, англичане сделают все правильно. Ты дал им больше информации, чем им, собственно, было нужно. Я, однако, не доволен тем, что ты так сильно развыступался из-за дела Вануну.

На следующий день Эфраим уехал. О продолжении истории я узнал много позже. 22 июля Али Аль Ахмед, карикатурист одной кувейтской газеты, критически настроенной к ООП, был убит якобы Абд-аль-Рахаманом и большой группой «палестинских убийц». В палестинской общине это вызвало огромное возмущение. Англичане проснулись, наконец, из своего глубокого сна, и вышвырнули из Лондона весь персонал резидентуры Моссад. Я всегда потом спрашивал себя, устроили ли бы они такое же большое шоу, если бы в ходе открытого судебного процесса над Саваном в июне 1988 года общественности не стало бы известно, что он был агентом Моссад. В любом случае известно одно: британская спецслужба так же ответственна за смерть этого карикатуриста, как и израильский Моссад, потому что она могла предотвратить это убийство. Это еще раз подтвердило то, что я уже знал: любая организация, вступившая в контакт с Моссад, «заражается» от него так, что это не идет на пользу ее стране.

После встречи с англичанами ко мне вкралось чувство, что, сотрудничая с ними, точно не удастся избавиться от тени Моссад. Это задание надо было передать тем, кто действительно был этим обеспокоен, отдельным людям, имевшим четкую позицию, какую подсказывал их долг, состоявшую в том, что монстра нужно разоблачать, причем открыто. Я решил, как бы самоуверенно это не звучало, обратиться к общественности. Сначала я думал, что самым быстрым путем, чтобы добиться этого, был бы фильм. Общественность должна узнать правду о Моссад, а как можно охватить наибольшее количество людей, если не с помощью кино?

Я провел несколько попыток изучения вопроса, не говоря ничего Эфраиму. В конце концов, я добился встречи в Монреале с неким Робертом Спраем. Господин Спрай был владельцем небольшой киностудии под названием «Telecine». Когда я проверил историю его карьеры, то узнал, что он достаточно далеко отстоит как от Голливуда, так и от еврейской общины, чтобы быть безопасным.

Мы встретились в его бюро в обновленном старом доме в Монреале. Он был очень вежлив и воодушевлен, но сказал мне с самого начала, что он хотел бы сделать по этой теме именно художественный фильм, «fiction», так как он вряд ли устоит перед смерчем, который сможет вызвать подобная тема. Я попросил его сделать мне коммерческое предложение и решил, что вернусь к нему, если у меня не получится ничего другого.