Обратная сторона времени
Шрифт:
Несмотря на прибой, вода у берега оставалась прозрачной, и, когда волна отходила, в глубине можно было различить мелкие прозрачные галечки, слишком яркие для московских водоемов.
Сергей сидел спиной к острову и старался не оборачиваться. Если совсем не оборачиваться, то можно легко вообразить, что за его плечами самый обыкновенный земной остров, а не этот кремовый сад, даже издали похожий на произведение сумасшедшего кондитера.
Искрящееся огоньками, полосатое, словно арбуз, существо выбежало на берег и с разбегу бросилось в воду, подняв целый каскад брызг. Сергей даже не повернул головы. Ожидание слишком затянулось.
Мальчишку Сергей увидел издали. Тот шел по самой кромке прибоя, загребая песок босыми ногами. Шел медленно. Но расстояние и скорость движения в этом мире определить было не так-то просто. Сергей то и дело ошибался. Перспектива искажалась, далекие предметы неожиданно и скачкообразно могли приблизиться, разрастись в размерах и так же внезапно исчезнуть.
Он ждал. Он мог лишь надеяться, что это не мираж и не фантом.
Когда песок заскрипел совсем рядом, он снова, как и при появлении «полосатого арбуза», не повернул головы.
Непонятным и странным оказалось для него приглашение на эту встречу. Многое он передумал за долгую дорогу на яхте и не желал теперь первым начинать разговор.
Свежо еще было воспоминание о султане пара, поднявшемся над земным водоемом, и о его собственной незавидной роли во всей этой сложной и непонятной для него игре — «Игре номер два».
Сейчас ход был за его партнером, или, может быть, за противником? Даже этого он не знал и потому сидел молча, уткнув голову в ладони, и слушал ленивый рокот прибоя, слишком спокойный, слишком неторопливый, словно воду здесь смазали маслом.
— Ты знаешь, как называется это место? — наконец услышал он вопрос, как будто это имело какое-то значение. Голос прозвучал хрипло и низко, словно принадлежал взрослому человеку. Прежде чем ответить, Сергей первый раз посмотрел на своего собеседника. Его ожидания, его худшие опасения оправдались, потому что мальчишка как две капли воды походил на его друга из давно ушедшего детства, недавно устроившего ему встречу в пустом вагоне московской подземки.
Павел уселся рядом и сидел теперь неестественно прямо. Казалось, он пытался повторить позу Сергея: те же руки, лежащие на коленях, тот же наклон головы. Но ему это почему-то плохо удавалось. То, что у Сергея выглядело естественным, в исполнении Павла скорее напоминало гротеск. Только сейчас Сергей заметил, как много недетских морщинок скопилось вокруг глаз Павла, и подумал о том, сколько же ему было лет в тот день, когда они расстались, в тот далекий день перед соревнованиями по модельному спорту, и сколько должно
Наконец-то до него дошла вся нелепость подобных расчетов, и, пожав плечами, он ответил на вопрос мальчика:
— Конечно, нет. Конечно, я не знаю, как называется остров. Это имеет какое-нибудь значение?
— Нет. Я спросил просто так.
— И как же он называется, ваш остров? — Не желая показаться невежливым, Сергей старательно доводил этот пустой, нелепый разговор до конца.
— У него нет названия. А если быть точным, то в буквальном смысле по отношению к вашему миру его попросту не существует. Не существует в вашем времени.
— А ведь ты не Павел, — тихо и утвердительно произнес Сергей.
— Разумеется, нет. Хорошо, что ты понял это сам. Просто такая форма была удобна для первоначального контакта.
— Такая форма… — одними губами прошептал Сергей. — Павел был моим другом. Где он сейчас? И кто ты такой?
— Боюсь, ты сразу хочешь узнать слишком много. Я не смогу объяснить — ты не поймешь. Кроме того, я просто не имею права объяснять тебе все.
— В таком случае нам не о чем больше говорить. — Сергей встал и решительно шагнул к яхте.
— Не горячись. Нам предстоит очень трудный разговор. Не осложняй его в самом начале.
— Или ты объяснишь мне все, или дальнейший разговор не имеет смысла. Я не желаю играть роль пешки в чужой игре, хватит с меня вашей яхты!
— Тебе не предназначена роль пешки. Совсем другая роль… — Видно было, что мальчик колеблется, время от времени бросая на Сергея озабоченные взгляды. — Ну, хорошо, я попробую объяснить все, что смогу. Двадцать лет назад, в вагоне поезда метрополитена, ты совершил поступок, отказав своему другу в его просьбе, и коробка с конструктором осталась у тебя…
— Это я помню.
— Да, но ты не знаешь, что было потом… И что могло бы быть, поступи ты иначе. Павел не стал участвовать в соревнованиях по моделизму.
— Это я тоже знаю! — Только сейчас Сергей заметил, насколько неприятны для него эти воспоминания и как резко, почти грубо, звучат его реплики.
— Извини. Нужно было напомнить об этом. Дело в том, что Павел должен был поступить на инженерный факультет морского института, окончить его и стать изобретателем совершенно нового двигателя, предназначенного для подводных судов.
Этому двигателю предстояло сыграть особую роль в развитии человеческой цивилизации. Собственно, не самому двигателю, а принципу, положенному в его основу.
Павел должен был стать генеральным конструктором, академиком. Как видишь, его судьба не безразлична для истории вашей цивилизации. Конструкторы космических кораблей, ученые, расщепляющие атом на листе бумаги, те, кто создает теории звезд, — такие люди рождаются не часто. И если судьба одного из них изменится…
— При чем тут я?
— Вообще-то, по большому счету, ни при чем. Ничего этого ты не знал и не мог знать. Ты поступил, как мальчишка. Как эгоистичный мальчишка — и только. Но Павел с того дня перестал интересоваться моделизмом и морем, не поступил на инженерный факультет, не стал академиком и в конце концов изобрел совсем другую, очень опасную игрушку… С этого момента развитие всей вашей цивилизации пошло по совершенно иному пути…
— Кто ты такой? Откуда тебе известны судьбы нашей цивилизации?
— Оттуда, откуда я говорю с тобой сейчас, слишком заметен результат…