Обратный отсчет
Шрифт:
— Таков сюрприз.
— Хорошо. Она вышла.
— Тигран, — проговорил Виктор, — а теперь сюрприз. Смотри в оба.
— Да…
Виктор быстро убрал полотенце и так же быстро промелькнула мысль: «Может, это хорошо, когда с тобой происходит такое, а ты занят любовью?! Своей любовью, такой, какой можешь?.. Наверное, неплохо».
— Сюрприз, Тигран.
Пистолет был с глушителем. Виктор быстро вставил дуло в глаз единорога и спустил курок. Почти бесшумный хлопок и запах отработанных пороховых газов.
— Спокойной ночи, — проговорил Виктор и добавил:
— Прости…
Вполне возможно, что в голосе его промелькнула печаль, Тиграна отбросило от картины, и он перестал существовать.
Натали вернулась:
— Там
— Место греха, — Виктор покачал головой, — и запах серы… Перед появлением Беса Фауст чувствовал запах серы.
— Пойдем отсюда, — вдруг серьезно проговорила Натали. — Мне хочется отсюда поскорее уйти…
— Мне тоже, — кивнул Виктор.
Но на свежем воздухе в приближающейся ночи, когда Вена — город вальсов — зажглась своими неповторимыми огнями, Натали быстро успокоилась. Виктор предложил не связываться с парковкой автомобиля, добраться до центральной пешеходной части города и поужинать в каком-нибудь симпатичном ресторанчике. Натали с радостью согласилась, обняла своего Тарзана за талию и, совершенно не стесняясь прохожих, крепко поцеловала в губы.
— А если нас подберет кто-нибудь из знакомых твоего мужа? — Виктор изобразил на лице комический испуг.
— Они не приглашают своих дам в подобные места.
Натали полностью успокоилась и совершенно не понимала, что с ней происходило несколько минут назад. А Тигран перестал существовать. И явившийся за его телом водитель такси-"мерседеса" лишь покачал головой — у Тиграна, отброшенного выстрелом, были спущены штаны.
— Чем он тут занимался? — пробормотал таксист, повезший в автомобиле Натали, автомобиле с дипломатическими номерами, Тиграна в последний путь. А в тот момент, когда он избавится от тела, вернет машину на платную стоянку у Западного вокзала и превратится в растворившегося в ночи одинокого таксиста, Натали и Виктор будут проводить свой прощальный ужин, ужин, где будут тихая музыка, помнящая еще великих императоров, и медленно исчезающие свечи. Виктор посмотрит на Натали и подумает, что если бы ему удалось быть с ней дольше, то, может быть, она избавила бы его от жгущей грудь и сердце фотографии любимой и потерянной им женщины, хотя вполне возможно, что и нет… Вслух же он скажет:
— Натали, у меня есть очень важная просьба. Мне будет нужна помощь кое-кого из знакомых тебе финансистов… Только это более чем личная просьба, и не то что твой муж…
— Я все поняла, — улыбнется ему Натали.
Конечно же, она ничего не поняла, но она поможет Виктору, потому что у нее есть для этого много возможностей и потому что, как бы нелепо это ни звучало, она готова была сделать все, что он ей скажет.
Эта секретная операция была закончена. Виктора поздравили с успехом, вовсе не подозревая о масштабах его истинного успеха, а потом было много других операций и другой работы, и началась чеченская война, которая списала множество денег и множество грехов.
Прошло еще немало времени, и вот российскими спецслужбами, а именно ведомством Деда, задерживается Зелимхан Бажаев. И Виктор понимает, что над ним могут сгуститься тучи. Зелимхан Бажаев, находящийся в Чечне и слишком много рассуждающий о коррупции в верхних эшелонах российской власти, для него вовсе не опасен, Зелимхан Бажаев, находящийся в Москве, представляет совершенно конкретную угрозу. Где гарантия, что в обмен на что-то он не захочет проиллюстрировать некоторые свои заявления. И где гарантия, что тогда не всплывет история с «верхушечкой»…
Виктор, учитывая настроение определенной части генералитета и, главное, настроение своего шефа, подготавливает план секретной операции. В ней нет ничего личного, Виктор лишь проявляет служебное рвение. Он гарантирует абсолютную просчитанность всех действий и отсутствие жертв. Он гарантирует быстрый и ошеломляющий успех, но генерал Панкратов не хочет даже слышать об этом.
— Ты что, Витя, решил нас под трибунал подвести?
Виктор не давит и ни на чем не настаивает, он делает свое дело незаметно, спокойно, подготавливая все этапы операции, пока не наступает день, когда он понимает: теперь можно сыграть на тайных струнках души своего шефа.
И когда он явится к генералу Панкратову с докладом и тот, стараясь не выказывать особого интереса, спросит. «Что там у тебя?», Виктор поймет, что шеф скорее всего уже принял решение.
Генерал Панкратов не извлекал из этой операции никакой личной выгоды, хотя, конечно, в случае успеха он и его команда выдвигались на ключевые позиции и, вполне возможно, на самые ключевые. Военная семья генерала Панкратова и так была одной из самых крупных и влиятельных, и, вполне возможно, при тонкой и решительной игре «ретивой молодежи» она могла бы стать «просто самой». Сознавала это и «ретивая молодежь», но все же Анатолий Иванович Панкратов еще какое-то время не давал санкции на проведение этой операции. Никакого злого умысла — генерал Панкратов был честным и в соответствии со своими взглядами преданным делу человеком. И только тогда, когда он убедился, что этого требуют стратегические интересы государства… Виктор и его идея одержали верх. Анатолий Иванович был уверен, что все пройдет четко и безукоризненно: все же Виктор — ученик Деда, один из самых любимых и самых лучших, а подобные операции для них — просто детские игры. Только не умеет Дед заботиться о своих парнях — и Рябчик, и Стилет, и другие, кто не разбежался по бизнесу, все еще капитаны. Виктор — уже давно майор, и через пару месяцев, тем более если все пройдет успешно, обмывать ему водкой подполковничьи звезды. И давая негласную санкцию на проведение этой секретной операции — она была более чем секретной, потому что никакой вышестоящей санкции на нее не имелось, — генерал Панкратов поинтересовался у своего подчиненного:
— Надеюсь, ты понимаешь, что нас всех ждет в случае неудачи?
— Меня ждет. В операцию посвящены всего несколько человек, и все замыкается на мне. Вас в этой пирамиде нет.
— Вот и прекрасно. Дай Бог тебе удачи, сынок. И пожалуйста, не теряй головы.
Но лишь только тогда, когда уже все началось, когда механизм закрутился, Панкратов понял, какого он выпустил демона. Еще в самом начале генерал Панкратов потребовал гарантий безопасности для пассажиров самолета — отсюда возникла и дискета, и множество этапов операции. Он согласился с тем, что полевого командира Зелимхана Бажаева, чуть ли не подпадающего под принятую Государственной Думой амнистию, следует уничтожить при попытке к бегству, и далее, когда из-за исчезновения Бажаева жизнь заложников будет поставлена на карту и когда уже невозможность продолжения переговоров с противником, склонным исключительно к террору и насилию, станет очевидной, сажать самолет лишь только смелыми и быстрыми действиями спецслужб. Виктор предлагал задействовать всю так не любимую Анатолием Ивановичем систему средств массовой информации, и генерал с ним согласился — имитация должна быть первоклассной. Поэтому следовало организовать «утечку». Но лишь только когда «ретивая молодежь» взорвала, не сымитировала, на самом деле ВЗОРВАЛА военный вертолет, генерал Панкратов понял, какого он выпустил демона.
— Что, мать твою, происходит, Витя? Вы что, охренели? Это, блядь, что, демонстрационный взрыв?!
— Это трагическая случайность, Анатолий Иванович.
— Что?!
— Мы их предупредили, чтобы они десантировались. Вмешался второй пилот, и бомба сработала.
— Вы е……..сь. Я запрещаю продолжение операции, майор. Выдавайте им коды и сажайте самолет!
— Уже поздно, — тихо проговорил Виктор. — Колесо закрутилось.
— Ты сошел с ума.
— Товарищ генерал, Анатолий Иванович, это трагическая случайность, не более того. Но сейчас все складывается успешно. Машина с «объектом» уже следует в сторону аэропорта Внуково, и мы их там встретим.