Обратный отсчет
Шрифт:
Не произнося ни слова, одними жестами, он разделил своих бойцов пополам, отправил одну половину на правый, другую — на левый фланги. Сам Эстонец переместился на правый фланг, а левый возглавил штатный комвзвода прапор Савраскин, носивший «колхозное» прозвище Мул.
Не успел резерв занять позиции, как кукурузное поле зашевелилось. Взглянув в бинокль, Хантер похолодел — прямо на них валила огромная толпа вооруженных людей. «Духи» шли молча, держа оружие наизготовку, среди высохших стеблей кукурузы маячили лишь чалмы, дишманы и паккули.
— Передай вправо-влево, — прошептал он Чернобыльцу. — Огонь открывать только после залпа «Шмелей»! Команда на открытие огня РПО следующая: «Полет шмеля!» Без команды — ни единого выстрела!
Бывалый прапорщик (принявший на себя удар чернобыльской радиации в июне 1986-го и отправленный в Афган «на оздоровление») передал команду в цепь. Бойцы нервно зашевелились в своих окопчиках. «Духи» неуклонно приближались, до них оставалось не более трехсот метров.
— Дядя, я Хантер! — Замкомбата снова взял гарнитуру у Чернобыльца. — Тут у нас сабантуйчик намечается. К нам движется целая куча гостей! По моим подсчетам, не менее двух эскадронов. Сейчас до них двести пятьдесят — триста метров. Прием!
— Я Дядя! — немедленно отозвался комбат. — Выдвигаюсь к тебе с разведвзводом. Держитесь. Конец связи!
— Только бы Эстонец удержался и не открыл огонь! — Старший лейтенант сплюнул, и слюна мгновенно свернулась в пыльный комочек.
Жара зашкаливала, дышать было почти нечем. Даже Хантер, экипированный легче всех — без броника, в сетчатом комбезе КЗС и кроссовках, — пребывал, мягко говоря, в дискомфорте. Солдаты в полной экипировке мужественно терпели пекло.
«Еще пару часов — и начнутся потери от тепловых ударов, скорее бы “махра” подошла!» — подумал замкомбата, зная при этом, что до развязки еще далеко.
— Товарищ старший лейтенант! — негромко окликнул Чернобылец. — «Духи» притормозили!
На поле действительно что-то происходило. Душманы в большинстве присели, скрывшись в кукурузе, словно чего-то опасаясь или выжидая. Нервы у десантников натянулись до предела — огнеметчики, держа на плечах свои «шайтан-трубы», обливались потом от напряжения и жары. Неожиданно подал голос «духовский замполит». Его призыв не менялся в этой стране в течение последних нескольких столетий:
— Аллах акбар!
— Аллах акбар!!! — поддержала его толпа, поднимаясь во весь рост и начиная поливать все перед собой из автоматов, винтовок и пулеметов.
Моджахеды ринулись в прорыв. Они знали, что где-то здесь укрываются шурави, они их заметили, духовская разведка сработала, однако они не знали и не могли знать, с каким именно оружием их ждут.
— Внимание, полет шмеля! — заорал Хантер, надсаживая глотку. — Фас!
— Двести двадцать два! — не менее громко подхватил Чернобылец, нажимая на спусковой крючок своей «шайтан-трубы». Восемь «шаровых молний» с гулом врезались в толпу афганцев.
Какие-то невиданные бело-оранжевые глухие разрывы толкнулись в барабанные перепонки. Земля дрогнула, и слитная толпа тут же рассыпалась, бессмысленно закружила по полю. Восемь термобарических зарядов вновь ударили в разрозненные боевые порядки противника. Запылали кукуруза и почва, казалось, сам воздух горит там, где только что находились «духи». Атака захлебнулась, уцелевшие откатились к дувалам и лишь оттуда принялись отстреливаться. Ситуация резко изменилась — от стрельбы с расстояния в несколько сот метров толку немного.
— Ну что тут у тебя? — Рядом плюхнулся запыхавшийся и мокрый комбат, которого сопровождали несколько звероподобных разведчиков. — Держишься?
— Классная вещь эти «Шмели»! — Хантер указал на выгоревшие пятна, продолжавшие дымиться там, где только что гремело «Аллах акбар!».
— Нормально, Хантер, молодца! — Комбат пребывал в приподнятом настроении. — Вот-вот основные силы подойдут, вместе будем «духов» на фарш перемалывать!
Словно подтверждая его слова, послышались звуки моторов — по проселку двигалась колонна техники, окружая Сумбаши вторым кольцом. Артиллерия, танки и БТР выходили на прямую наводку. Через несколько минут все должно было закончиться. Однако вышло иначе.
— Мовезебат, мовезебат! [134] — прогремели над равниной и постройками кишлака слова, усиленные мощной аккустической системой.
Хриплый голос, произносивший пуштунские слова, показался знакомым. Тайфун! И действительно — на горке невдалеке от кишлака уже стояла «Алла Пугачева» — громкоговорящая установка на базе БРДМ-1, с динамиками, обращенными к окруженному кишлаку. Напрягая память и припоминая все, чему учили на курсах спецпропаганды, Александр разобрал смысл энергичной речи Чабаненко.
134
Внимание, внимание! (пушту).
Исходя из того, что в кишлаке, помимо очага душманского сопротивления, имеется также мирное население, Тайфун предлагал жителям Сумбаши выйти с личными вещами к одинокой чинаре на южной окраине, чтобы хадовцы смогли отфильтровать мирных от боевиков. Всем мирным майор обещал сохранить жизнь и даже возместить убытки за уничтоженное имущество, потерянный урожай и убитый скот. В случае невыполнения этих требований, вещал он, кишлак сотрут с лица земли, а со всеми уцелевшими поступят по законам военного времени. Спецпропагандист знал по опыту — на таких выгодных условиях дехкане обязательно пойдут на переговоры.
В бинокль было видно, как возле раскидистой чинары начинают скапливаться люди — преимущественно старики, женщины и дети, навьюченные узлами и мешками, некоторые — с козами, ишаками и баранами. Прошло еще несколько минут, и к чинаре приблизились хадовцы, которые, соблюдая все меры предосторожности, вывели мирных жителей из зоны боевых действий.
Снова в знойной тишине оглушительно загремел металлический голос Тайфуна, предлагавший моджахедам сдаться. В ответ ударили несколько гранатометов и ДШК — «духи» пытались дотянуться до «Аллы Борисовны», давая понять, что теперь, когда мирных в кишлаке не осталось, говорить будет только оружие.