Обратный отсчет
Шрифт:
Он валился с ног от усталости, когда утром привел ее в комнату и сказал: «Сюрприз!»
— О, Грег! Я люблю тебя! Спасибо! — она обняла его крепко-крепко, думая о том, как же он выдержит рабочий день. Они разбогатели благодаря «Дыханию», но Грег работал на фондовой бирже, а не жил за ее счет.
Ее мысли прервала Холли, вошедшая в кабинет. Она положила аккуратную стопку писем рядом с фиолетовым ноутбуком Николь.
— Тесса сейчас придет, — сказала она.
Николь отбросила мысли о будущем и тут же переключилась на рабочие вопросы:
— Отлично. Я просмотрела обновленный сайт, надо кое-что подкорректировать. Программа «От хаоса к покою» выглядит перегруженной, — она задумалась на мгновение, — может быть, поручить составителям подобрать пять упражнений вместо семи? И проверь, пожалуйста, отчет по последним продажам осенней коллекции спортивных курток. Если все хорошо, то Тесса сможет внедрять приложение одновременно с выпуском каталога.
Холли кивнула и протянула ей белый конверт:
— Остальные я открыла, но этот не тронула, подумала, что в нем личное письмо. Может быть, какой-то поклонник написал после публикации в «Трибуне»?
У Николь ускорился пульс. Сердце вдруг заколотилось, она услышала его громкий стук. На конверте, который протягивала секретарша, знакомыми небрежными каракулями было выведено «Николь Лейтон». Лейтон — ее девичья фамилия. На штампе было написано: «Кеноша, Висконсин». То место, где девятнадцать лет назад рухнула ее жизнь. Какой уж там поклонник…
Именно поэтому Николь и не хотела, чтобы в статье упоминалось о ее беременности. Она не хотела, чтобы кто-нибудь из ее прошлой жизни узнал, что у нее будет дочь. Люсинда уверяла, что статья необходима для пиара: прекрасная Николь, будущая мать и генеральный директор компании, пропагандирующей равновесие в жизни, станет отличным примером для других женщин. В материале рассказывалось о видимых достижениях «Дыхания» — воркшопах по целительной осознанности, придающей энергию, линейке продуктов для ухода за телом, разработанных «женщинами для женщин», о духе компании, помогающей женщинам достичь равновесия во всех сферах жизни. Часть доходов от продаж отчислялась Фонду помощи осиротевшим подросткам. Такой когда-то была Николь. Ее родители погибли в автомобильной аварии, когда она оканчивала среднюю школу, и она знала, каково это — остаться на свете совсем одной, лишиться всего. Николь никак не предполагала, что редакция не обратит внимания на ее требование и оповестит читателей и о том, что она ждет ребенка, и о том, что это именно девочка.
Номер вышел неделю назад. С тех пор она каждый день ожидала письма, и вот оно пришло.
Она протянула руку за конвертом, схватила его и как можно более спокойно сказала:
— Спасибо, Холли.
Она надеялась, что со стороны не заметно, как она вспотела.
— Пожалуйста, подбери данные последних продаж коллекции «Поток» по Сан-Франциско. Танкини продаются не так хорошо, как должны. Информация мне нужна до совещания. Последнего перед моим уходом.
— Не могу представить себе совещания без вас. Как же мы справимся?
— Все будет в порядке. Есть Тесса, есть Люсинда и целая команда профи. Вы по мне не заскучаете.
— Обещайте, пожалуйста, что не будете выходить в Скайп в бюстгальтере для кормления от «Дыхания».
Николь засмеялась:
— Не дождетесь!
Холли вышла из кабинета и закрыла за собой дверь.
Деланая улыбка тут же сползла с лица Николь. Она боролась с желанием порвать конверт на мелкие кусочки. Не знать, что содержится внутри, — не знать, что ей угрожает. Но разум подсказывал ей, что знать следует. У нее перехватило дыхание.
Первое письмо Николь получила, когда училась на первом курсе Колумбийского колледжа. Всего две строчки:
Я знаю, что ты сделала. Ты должна была ее беречь. Однажды ты заплатишь за это.
Страх полоснул по ней, словно лезвие ножа, пальцы заледенели.
Письма в белых конвертах продолжали приходить каждый год, но пять лет назад это вдруг прекратилось. Она надеялась, что Донна наконец оправилась после того ужасного лета. Сама Николь постоянно пыталась это сделать. Но, кажется, ее надежды не оправдались. Рука с конвертом задрожала. Донна превратилась в защитный кокон вокруг своей малышки, беспокоилась из-за каждого чиха, не уходила из детской, пока Аманда спала, снова и снова заводя мобиль в виде бабочки, который играл колыбельную над кроваткой. Донна любила дочку так же, как Николь уже любила свою, еще не родившуюся, и потеряла ее навсегда. Ни одна мать не может до конца излечиться от такой ужасной травмы.
И вот новое письмо. Зажав его в кулаке, Николь встала из-за рабочего стола. Ей было уже трудновато двигаться, хотя она находилась в прекрасной форме благодаря йоге, которой каждый день занималась в кабинете. Она поощряла заботу о себе и у своих сотрудников.
Николь положила конверт на пол и опустилась на коврик для йоги возле панорамного окна, сначала сев в позу лотоса, потом приняв позу кошки. Сфокусировавшись на дыхании, она прошептала: «Мое сердце открыто. Я люблю себя и позволяю моей душе соединяться с душами других людей. Я прощаю себя и хочу жить в благодати и радости». Ребенок потянулся внутри, и Николь почувствовала связь со своей дочкой.
Кажется, теперь она готова. Николь села, взяла конверт и вскрыла его. На листе, который она достала, было написано:
Ты не заслужила дочь. Ты убийца. С тобой она не будет в безопасности.
От нахлынувших слез строчки поплыли перед глазами. Итак, Донна прочитала тот выпуск «Чикаго Трибьюн» и знает, что у Николь будет девочка.
Она положила письмо в конверт и, держась за подоконник, поднялась на ноги. Лицо горело, и Николь прижалась к холодному оконному стеклу. Окно выходило на Вест-Армитидж-авеню, и было видно, как женщины заходят во флагманский магазин «Дыхания» и выходят из него. Магазин прилегал к серому четырехэтажному офисному зданию на улице Норд-Холстед в Линкольн-парке.
Ребенок заворочался.
Вдруг грудь сдавило, и Николь стало не хватать воздуха, перед глазами запрыгали черные мушки. Она уперлась ладонью в стекло, чтобы не упасть, но от вида уличного движения у нее закружилась голова. Нет, ей просто нельзя рухнуть в обморок на работе!
— Ник?
Она скомкала письмо и, оглянувшись через плечо, увидела в дверях миниатюрный силуэт Тессы. Через секунду та была уже рядом, и Николь ощутила ее ласковое прикосновение к спине.
— Все в порядке. Сделай глубокий вдох. Теперь выдох. Вдох. Выдох, — Тесса дышала вместе с ней. — И еще раз. Вот так, хорошо.
Подруга знала, как успокоить Николь. Ей можно было доверить и рабочие вопросы, и секреты и проблемы со здоровьем.
— Спасибо, Тесса.
— Просто надо дышать. Ведь ты сама меня этому научила.
— Вот зачем нужны друзья. Чтобы напомнить о том, что надо дышать.
— Так и есть, — лицо Тессы озарилось широкой улыбкой. — Не помню, когда у тебя последний раз была паническая атака.
А Николь очень хорошо помнила. Это случилось четыре года назад, когда они с Тессой просматривали каталог средств по уходу за детской кожей. При виде фотографии счастливой матери, сидевшей с младенцем на руках в кресле-качалке, Николь вдруг стало трудно дышать. Грудь сдавила мучительная боль. Конечно, картинка напомнила ей о Донне, и воспоминания о том ужасном лете нахлынули с новой силой, она не смогла противостоять им. Николь было очень стыдно, ведь рядом находилась подчиненная, Тесса, тогда работавшая дизайнером продукции, и размывать границы субординации Николь совсем не хотелось.