Обречён любить тебя
Шрифт:
— С ума сошла?! — взвился Радов, одергивая ворот куртки и возмущенно глядя на трясущуюся от смеха Степанову.
— Ну ты и трус, рыжий, — хмыкнула она, прижимая к груди шлем от гиробайка. — Чего шуганый такой? Блин, я думала, ты до потолка взлетишь.
Он мрачно оглядел ее и сглотнул. Пальцы дрогнули при виде стройных ног, облаченных в кожаные брюки. Одетой Наташа нравилась ему точно так же, как и раздетой. За то время, что они не виделись, Влад понял, как соскучился. У них никак не получалось встретиться, даже на парковке не виделись. Степанова перестала ставить свой гиробайк на его место, и по утрам они не сталкивались в
— Нечего подкрадываться, — буркнул Влад.
Лифт с тихим шелестом распахнул перед ними дверцы, и электронный голос произнес:
— Пожалуйста, пройдите в кабину. Будьте осторожны.
Они молча вошли и одновременно потянулись к электронной панели. Пальцы столкнулись, из-за этого искра промелькнула между ними. Влад списал свое состояние на пережитый стресс, Наташа — на статическое электричество. Створки закрылись и кабина лифта тронулась, а пара встала плечом к плечу в тягостном молчании.
— Ну-у… Как вечер прошел? — начала первой Наташа. Прикусив губу, она скользнула взглядом по всем поверхностям.
— Хорошо, — отозвался Влад. — А у тебя?
Он смотрел на панель, считая про себя секунды. В нос ударил насыщенный цветочный аромат какого-то парфюма Наташи, от которого закружилась голова. Даже мысли о произошедшем в клубе отошли на второй план.
— Нормально, — отозвалась Степанова, когда они остановились на первом этаже дома.
Дальше процедура повторилась: молча вышли, двинулись по коридору, здороваясь с консьержем в маленькой дежурной комнате. Влад использовал ключ-карту, заходя снова в лифт и нажимая на панели кнопку тридцать пятого этажа. В голове мелькнула идея сломать систему дома, но он отбросил ее подальше. Совсем с ума сошел, предполагая подобное.
Навязчивое молчание давило на уши, и Влад не выдержал.
— С работы едешь? Чего так поздно? — спросил он неожиданно.
В голове уже возникла картина свидания Наташа с каким-нибудь крутым парнем, который отлично разбирался в компьютерах и на языке программирования признавался в любви. Глупость, ведь эти мысли не имели под собой оснований. Но разве в три часа ночи девушка возвращается одна домой не со свидания?
— Задержалась. Надо было работу закончить и сделать диагностику, — пробормотала она. — А ты? В клубе плясал? Наверное, с девчонками?
— Почему сразу с девчонками? — от неожиданности Радов повернул голову и выпучил глаза.
— Духами воняешь, — Наташа постаралась ответить как можно равнодушнее.
Ей вот тоже все равно. Подумаешь, гулял. Дело такое, никто никому не обязан. В конце концов, поцелуи с ним не обещали ей верности до гробовой доски. Степанова давно усвоила правило: если парень не давал обещаний, то и накручивать не нужно. Никакие слова не гарантировали «долго и счастливо». Только неприятное чувство на душе заставило больно прикусить губу.
Все равно. Наташе Степановой наплевать. У нее без того куча дел, проблем, кредиты, ипотека…
Лифт остановился, датчик в кабине пискнул, и они одновременно шагнули к дверям, столкнувшись в них. Наташа подняла голову и посмотрела Владу в глаза. Он открыл рот, словно желая что-то сказать, но не успел. Кто-то чиркнул спичкой и запустил процесс возгорания. Она первой потянулась к нему, хватая за ворот куртки.
На лестничную клетку Влад вытолкнул ее вперед, прижал к стене возле двери
— Завтра мне будет стыдно, — едва успела прошептать Наташа ему в губы и услышала ответный стон.
— Давай лучше послезавтра.
Эпилог. Я предпочитаю… себя
Наташа просматривала яркие фотографии видов Танзании и тихо вздыхала от зависти. Москва в последние дни на погоду не была щедра, поэтому сочные зеленые краски и палящее солнце заставляли мечтать о море. Мысленно она прикинула, сколько осталось до отпуска — три месяца, а потом Степанова увезет своего брата и родителей куда-нибудь в Крым. Или в Турцию. Все лучше, чем сидеть в морозы дома.
Влада она старалась не разглядывать слишком пристально. Короткий роман, как любовь на курорте. Весело первые две недели, а потом наступает суровая реальность. Жаркие ночи, наполненные чувственным удовольствием, робкие поцелуи по утрам и глупые шутки за чашкой кофе — все это осталось в памяти приятным воспоминанием. Наташа обещала себе сохранить их, когда попрощалась с Владом в день его отъезда в Африку.
— Мир?
Он протянул руку и широко улыбнулся. Такой теплый, солнечный, как лучик солнца в пасмурный день. Без обещаний с клятвами вечной любви, которые им были не нужны ни сейчас, ни потом.
— Мизинчиками? — сплела их пальцы Наташа, пряча за улыбкой горечь расставания.
Влад расхохотался, а затем неожиданно потянул ее на себя и страстно поцеловал. Совсем не так, как должны делать приятели по сексу или друзья с привилегиями. Между ними остались десятки невысказанных слов и обещаний. Но он ничего не сказал, а Степанова не хотела спрашивать.
— Я позвоню, хорошо? — прошептал Влад и прижался лбом к ее лбу.
Она ему не ответила. Знала, что не позвонит. Прошло несколько недель, однако знакомый номер ни разу не высветился на экране. Ни электронных писем, ни видеосообщений. Радов шагнул вперед, но не обернулся. Предпочел свою идеальную жизнь, где таким, как Наташа, нет места. Это правильно, так должно быть. Богатые к богатым, а средний класс пусть сам карабкается.
Пора бы ей заняться своей жизнью. Эти чувства как вирус. Ими просто надо переболеть, и все пройдет.
— Степанова! — голос начальника вывел из прострации. Свернув цифровой экран, Наташа поднял голову и встретилась с недовольным взглядом Бориса Сергеевича.
— Что такое? — ребята из отдела переглянулись, выглядывая из-за перегородок с интересом. Борис Степанович цыкнул, кивая на выход.
— Выйди, там на рецепшене тебе звонят из школы.
Дыхание в ужасе перехватило, и Наташа сорвалась с места. Она бросилась из серверной, пробегая мимо начальника, который едва успел отойти в сторону. В голове билась только одна мысль: что произошло? Данька что-то натворил? Кто-то сделал ему больно? Наташа же знала, что элитная гимназия может быть плохой идеей! Уже несколько раз у него были стычки с одноклассниками, детьми чиновников и политиков. Никакие деньги, которые платила Степанова, не умаляли их положения перед «высшей» элитой Москвы.