Обречённая
Шрифт:
– Прости, тусовщицы из нас не очень. Поищи компанию поинтереснее.
– Ни за что. – Лукас сел на диван.
– Ава как раз спрашивала, кто ты такой. Я мало что знаю, может, сам расскажешь?
– Кто я? Ох. В отвлеченном или приземленном смысле? Я – Лукас-как-его-там.
Он усмехается.
– Ха!
– Я познакомился с Сэм на благотворительном вечере и напоил ее шампанским.
– Вот почему у тебя тогда болела голова, – догадалась Ава.
– Именно, – киваю я.
– Больше нечего
– Далековато отсюда, – заметила Ава. – Ты живешь в том районе?
– Да.
– Как же ты сюда попал? Ведь большинство дорог перекрыто, – удивляюсь я.
– Сначала ехал на автобусе докуда смог, а потом шел пешком.
– Долго же пришлось идти, учитывая, сколько дорог перекрыто.
– Шарлиз сказала, что вопрос жизни и смерти и я обязан прийти. – Лукас ухмыльнулся. – Я знаю, Сэм, что тебе не по душе сводничество. Мне тоже. Давай просто дружить, пусть позлится.
Я с облегчением улыбнулась.
– Думаю, с этим я справлюсь. Скажи, ты ведь был на улице, как там обстановка?
– Моросит. Молодая луна. Недовольство нарастает. Полиция ворвалась не в тот дом: мальчик побежал, и ему выстрелили в спину. Сейчас он в больнице.
– Что? – холодею от ужаса. – Хочешь сказать, они ошиблись? Выбрали не тот дом?
– Именно. Промахнулись на один.
– Но почему тогда этого не показали по новостям? – спрашивает Ава.
– А ты как думаешь? Власти все отрицают – утверждают, что семья, проживающая в этом доме, связана с А2. Чушь собачья.
– Откуда тебе все это известно?
Он вдруг стал страшно серьезным.
– Потому что я знаком с ним. С этим парнем. Мы друзья.
20. Ава
Мы вернулись к Сэм чуть за полночь.
Прошли парадным входом и стали подниматься по лестнице, но тут позади в окнах блеснул свет фар.
Сэм замерла и обернулась.
– Интересно, кто из родителей сегодня допоздна задержался?
Мы спустились в холл как раз вовремя – дверь открылась, и вошла мама Сэм.
Любопытно было увидеть ее вживую. Она часто по той или иной причине мелькает в прессе – прическа, платье, посещение мероприятия, – и вживую она выглядит еще красивее. Даже обворожительно в длинном платье и с гладко зачесанными наверх волосами. На шее, в ушах и волосах поблескивают бриллианты, по всей видимости настоящие. Сэм очень похожа на маму, только пониже ростом. И выглядят они почти ровесницами. Как будто сестры.
– Саманта, дорогая. – Миссис Грегори берет дочь за руки и целует, не касаясь щеки. – Представь мне свою подругу.
– Это Ава. Помнишь, я писала, что она поживет у нас? Она мой репетитор. Ей пришлось остаться, потому что все дороги перекрыты.
– Разумеется.
– Ждали тебя, разумеется, – отвечает Сэм и напускает на себя шутливо-строгий вид. – Который, по-твоему, час?
Зазвенел смех.
– Нас не выпускали из Альберт-холла. Не разрешали покинуть зал, пока не очистили дороги – какая суета. Ступай в кровать, детка. – Она гладит Сэм по щеке, и на меня наваливается тоска по материнской ласке.
Мы вместе поднимается по лестнице, но на нижней площадке, пожелав спокойной ночи, расходимся с миссис Грегори.
– Пенни сказала, что постелила тебе в гостевой комнате напротив моей, – сказала Сэм. – Там уже есть одежда, полотенца и прочее. Комната с ванной. – Мы прошли по коридору. – Вот, – дверь открылась, и щелкнул выключатель.
Комната не уступает по размерам спальне Сэм, только выглядит не такой обжитой – грандиозные апартаменты, которые скорее напоминают отель и могут, вероятно, вместить всю нашу двухкомнатную квартиру, да еще и место останется.
– Нравится? – спрашивает Сэм.
– Более чем. Спасибо.
Сэм замешкалась в дверях.
– Ты устала?
Я пожимаю плечами.
– Наверное, но не уверена, что сразу усну.
– И я. Давай поговорим?
Она приглашает меня в свою спальню. На столике у дивана ждет поднос с попкорном, чипсами и газировкой. И шоколадным тортом.
– М-м-м, полуночный пир! – радуется Сэм. – Повар наверняка умеет читать мысли.
Она насыпала попкорн в миску и жестом позвала меня сесть рядом.
– Ну и денек.
– Точно.
– Думаешь, Лукас сказал правду про своего друга?
– Не удивлюсь. Ошибки случаются, но такие ошибки… – Я передернула плечами. – Ответственные должны понести справедливое наказание, а не прикрываться ложью. – Я нахмурилась. – Но все же это странно.
– Что?
– Если друг Лукаса в больнице, то что он сам делал на вечеринке?
Сэм задумчиво склонила голову.
– Не знаю, – наконец сказала она. – Он не выглядел расстроенным, хотя, может, просто старается не думать об этом.
– Возможно, – это я способна понять. Самые тяжелые мысли я запираю внутри, не выпускаю. Но если так, зачем вообще об этом упоминать? Странно все это.
Некоторое время мы молча жуем, и, несмотря на темы, которые мы обсуждаем, я чувствую себя уютно и тепло рядом с Сэм в одежде ее мамы.
– У тебя очень красивая мама, – заметила я.
– Ха! Ну еще бы. Хорошо выглядеть – ее работа.
– Сэм!
– Правда. Больше ее ничего не интересует.
– Ты не должна так говорить о своей маме.